– Вот держи, – в его руках оказалась маленькая маска на половину лица, с тонкими и слегка повидавшими время шипами. Чёрная кожа давно потеряла свой былой блеск, местами, не стесняясь, показывая многочисленные потёртости и глубокие вмятины. – Нашёл в кладовке давно позабытую маску Алана, надеюсь, она будет тебе впору. Эрик аккуратно присел напротив Эллиота и непрерывно наблюдал за ритмичными постукиваниями слишком изящных даже для робота пальцев.
– Для чего она? – парень мягко улыбнулся внезапному вопросу Эла, зная его по-настоящему удивительную детскую любопытность и желание поскорее узнать истинную ценность всего, что находилось в их доме. Тёплые ладони Эрика медленно накрыли холодные руки напротив, касаясь поистине мраморной кожи. Большой палец нежно оглаживал рубцы от бывших шрамов, которые он получил в лаборатории, плавно переходя дальше и приподнимая чужие ладони с маской ближе к лицу. Эллиот неотрывно наблюдал за действиями парня, отчаянно пытался найти причину такому внезапному порыву, но эмоции тут же заиграли новыми красками, когда Эрик трепетно коснулся кожи сухими губами. Эллиот помнил рассказы матери о том, что у многих людей эмоции являются главным критерием того, что они являются живыми. Теми, кто дышит, чувствует и наслаждается единственным мигом в своей жизни. Именно в эти моменты люди ощущают в животе ту самую стаю цветных бабочек. И он готов поклясться, что хочет вечно чувствовать приятное покалывание на кончиках пальцев от невыносимо горячей кожи парня.
– Маска позволит скрыть твою настоящую личность, нет гарантий того, что кто-то из участников Рэйда не сдаст нас первой же государственной крысе. Эл, в этом мире каждый печётся только о своей шкуре, всем глубоко наплевать на то, как и куда будет идти дальнейшая судьба общества. Многие придерживаются тактики "наслаждаться настоящим моментом", может, это и к лучшему. Нам с Аланом очень не хотелось бы, чтобы ты снова оказался под замком у этих чёртовых недоумков в халатах, которые возомнили себя богами, беспрекословно решающими чужие судьбы, – Эрик устало вздохнул, стараясь унять ноющую боль в груди.
– Эрик, та фотография в мастерской… – вздох. – На ней же твои родители, верно? Что с ними произошло? Прости, если это слишком личное. Я не должен был её трогать. Прости ещё раз.
– Откуда ты знаешь? – Майер сильно закусил нижнюю губу, опуская голову вниз. Он так не любил показывать другим свои слабости, разрывать только что зажившие раны прошлого, крича он нестерпимой боли в груди. Превращаться в дурацкую маленькую птичку со сломанными крыльями. Эллиот виновато опустил взгляд, так и не отпустив вмиг похолодевшие руки парня, на что тот быстро сорвался с места в другую комнату, через мгновения появляясь с маленькой обшарпанной книжкой. Золотистые буквы красиво оплетали кожаный переплёт книги, на которой местами были наклеены редкие заметки и даты.
Страница из дневника Эрика, датированное 9 января 2048 года.
18:36 Как же приятно чувствовать теплоту человеческой крови, которая струиться некрасивыми подтёками сквозь израненные пальцы. Он кричал, так отчаянно просил о помощи, как какая-то загнанная скотина, ужасно приятно было наблюдать эту картину. Я истязал его бесчисленное количество времени, наслаждался его животным страхом за собственную шкуру. Да, наверное, я обезумел. Хотя кто бы остался в здравом уме, если бы его родителей перерезали, как ненужный мусор. Несомненно, такие люди психи. Ты помнишь, Нортон Остер, как моя мать просила у тебя прощение за то, чего не совершала, молила о том, чтобы я остался в живых, а взамен что? Правильно. Те самые злополучные данные лаборатории.
Страница из дневника Эрика, датированное 11 января 2048 года.
19:13 Наконец-то я избавился от навязчивых кошмаров с участием этого ублюдка, просто вздохнул полной грудью и перестал думать о том, чтобы было, если бы я отправился вслед за родителями. Наверное, это было бы лучшим решением, хотя откуда мне знать, если я остался жив. Абсурд.