— Обращайтесь с ней бережно. Она — личный секретарь адмирала Сандекера.
Халла, казалось, ничто не могло удивить. Лишь на мгновение его глаза вспыхнули, но тут же лицо приняло обычное бесстрастное выражение.
— Хорошо, хорошо. В таком случае я буду сопровождать леди.
Халл поднял Тиди своими огромными ручищами и положил ее на носилки. Верный своему слову, он прошел рядом с ней весь путь и сам перенес ее в теплую палатку. Затем он вернулся за остальными.
Питт вытащил пакет из внутреннего кармана и медленно подошел к тому месту, где лежал русский дипломат.
— Мистер Тамарезов, как вы себя чувствуете?
— Русские любят холод, майор Питт. Москва перестанет быть Москвой без снежного сезона. Для нас снег, как для арабов — пустыня.
— Вам больно?
— Старые большевики не боятся боли.
— Жалко, — сказал Питт.
— Жалко? — повторил Тамарезов и подозрительно посмотрел на Питта.
— Да. Я как раз хотел вам предложить кое-что, что снимает лихорадку, головную боль и расстройство желудка.
— Опять американский юмор, майор?
На лице Питта появилась неуловимая усмешка.
— Это американский сарказм — основная причина, из-за которой нас не понимают люди в большинстве других стран. У среднего американца чуть ниже спины расположена саркастическая жилка, что не поддается пониманию умных людей.
Он сел рядом с Тамарезовым и протянул ему бутылку водки.
— Вот сейчас вы видите результаты моего вояжа в соседний винный магазин.
Тамарезов был в изумлении.
— Я всегда держу свое слово. — Питт приложил горлышко бутылки к его разбитым губам. — Выпейте немного.
Тамарезов выпил почти четверть, прежде чем Питт оторвал бутылку от его губ. Его глаза заметно потеплели.
— Это же настоящая советская водка! Где вы ее достали?
Питт вложил бутылку Тамарезову в руки.
— Я же сказал, была распродажа. — Он поднялся и пошел дальше.
— Майор Питт.
— Да?
— Спасибо.
Когда Питт нашел Сэма, он был весь белый от снега. Его лицо имело спокойное и торжественное выражение не знавшего боли, счастливого и довольного человека, который нашел мир внутри себя. Врач, склонившись над ним, обследовал его.
— Сердце? — тихо спросил Питт, боясь разбудить его.
— Учитывая его возраст… — и врач повернулся к Халлу, который стоял рядом. — Будем эвакуировать сейчас, капитан?
— Оставь его пока. Наша задача — спасти живых. Этот человек уже умер. Пока есть шанс уберечь остальных, надо заниматься этим.
— Конечно, вы правы, — медленно произнес Питт. — Вы — командир.
Тон Халла смягчился.
— Вы были знакомы с этим человеком, майор?
— Я бы хотел познакомиться с ним поближе. Его зовут Сэм Келли.
Это имя, очевидно, ничего не говорило Халлу.
— Почему вы не позволяете поднять и вас наверх, майор? Вы сами в неважном состоянии.
— Нет. Я побуду с Сэмом здесь, — Питт осторожно закрыл его глаза и смахнул снежинки с морщинистого лица. Затем он вытащил сигару — это были любимые сигары Сандекера — и вложил ее в нагрудный карман пиджака Сэма.
Халл, не двигаясь, стоял около минуты. Он хотел что-то сказать, но затем передумал и просто понимающе кивнул Питту. Затем он повернулся и погрузился в работу.
Глава 20
Сандекер отложил папку с документами и подался вперед, как будто готовясь прыгнуть.
— Если вы хотите получить мое согласие, то я отвечу решительно — нет.
— Вы ставите меня в неловкое положение, адмирал, — эти слова исходили от человека, сидевшего напротив Сандекера. Он был невысок, но такой плотный, что, казалось, заполнял всю ширину кресла. На нем был черный невзрачный костюм, белая рубашка и черный шелковый галстук. Машинально, но как-то слишком часто, он проводил рукой по лысой голове, будто по волосам, которые, возможно, когда-то существовали. Его серые глаза были устремлены на Сандекера, под горящим взглядом которого они совершенно не мигали.
— Я откровенно надеялся, что у нас не будет разногласий. Однако, раз это не так, я вынужден сообщить вам, что мое присутствие — не более чем долг вежливости. Приказ о переназначении майора Питта у меня на руках.
— За чьей подписью? — спросил Сандекер.
— Все приказы подписаны Министром обороны, — сухо произнес второй.
— Могу ли я ознакомиться с ними? — поинтересовался Сандекер. Он хватался за соломинку и знал это.
— Пожалуйста, — устало вздохнул его собеседник. — Он потянулся к портфелю, достал из него пачку бумаг и протянул их Сандекеру.
Адмирал молча прочел приказ. Губы его скривились в горькой усмешке.
— У меня не осталось выбора. Не так ли?
— Да, у вас нет выбора.
Сандекер еще раз взглянул на бумаги.
— Вы просите слишком много… слишком много.
— Я не люблю подобные ситуации, но время — это такая роскошь, которую мы не можем себе позволить. Весь этот план, выработанный компанией «Хермит лимитед», является абсолютно невыполнимым. Допускаю, что это вдохновляет: спасем мир, построим рай на земле и тому подобное. Кто знает, может быть, у Ф. Джеймса Келли есть ответ на будущее. Но на сегодня он является лидером банды маньяков, убивших около тридцати человек, И ровно через десять часов он планирует еще одно покушение на двух видных государственных деятелей. Наши действия определяются одним простым фактом — его надо остановить. И майор Питт — тот единственный человек, кто физически в состоянии распознать тайных убийц, посланных Келли.
Сандекер бросил бумаги на стол.
— Физически… в состоянии… Все это только слова проклятые слова, совершенно бесчувственные…
Он резко вскочил и зашагал по комнате.
— Вы требуете, чтобы я приказал подняться с больничной койки и отправиться за шесть тысяч миль отсюда в банду разнузданных убийц человеку, который для меня как сын? — Сандекер покачал головой. — Вы не знаете, чего требуете от человека, состоящего всего лишь из плоти и крови. Есть же какой-то предел человеческого мужества. Дирк уже сделал намного больше, чем можно было ожидать от него.
— Допустим, что запас мужества уменьшается по мере его расходования. И я согласен с тем, что майор сделал больше того, что было в человеческих силах. Только Богу известно, что найдутся немного людей, если вообще найдутся, которые пошли бы на такой риск.
— По-моему, мы спорим ни о чем, — сказал Сандекер. — Может быть, состояние Питта не позволит ему покинуть госпиталь.
— Боюсь, что ваши опасения… или я позволю себе сказать — надежды?.. беспочвенны. — Лысый человек быстро просмотрел содержимое коричневой папки. — Здесь собраны некоторые наблюдения моих агентов, которые, между прочим, охраняли майора. — Он сделал паузу, а затем продолжил: — Великолепно сложен, конституция как у быка, совершенно уникальные способности в отношениях с… хм… с сиделками. Четырнадцать часов отдыха, интенсивный уход и массированные инъекции витаминов плюс терапия мышц, которую применяют доктора Исландии. Его собрали, сшили, массажировали. К счастью, серьезно повреждены только ребра, да и здесь переломы были минимальны. Он, безусловно, попал в пренеприятную переделку, но тут уж я не могу себе позволить быть слишком щепетильным. Если бы даже его надо было класть в гроб, я бы все равно забрал его.
Лицо Сандекера было холодным и безучастным. Он обернулся, когда одна из секретарш посольства просунула голову в дверь.
— Здесь майор Питт, сэр.
Сандекер бросил взгляд на толстяка. В его голосе прозвучало удивление:
— Вы дьявол. Вы с самого начала были уверены, что он пойдет на это.
Толстяк пожал плечами и ничего не сказал.
В Сандекере пробудилась какая-то непримиримость. Он пронзил толстяка негодующим взглядом.
— Хорошо. Пусть войдет.
Питт вошел в дверь и закрыл ее за собой. Он пересек комнату, подошел к свободному дивану и медленно опустился на мягкое сиденье. Его лицо было забинтовано, оставались только щели для глаз и носа, да еще на макушке был оставлен открытым пучок черных волос, указывавший на жизнь под витками белых повязок. Сандекер попытался заглянуть под повязки. Казалось, что глубоко запавшие зеленые глаза не умеют моргать.