Питт заложил резкий вираж, чтобы избежать столкновения с крутыми стенами высокого айсберга, и Ханневелл схватился за живот.
Он снова посмотрел на карту. Они облетели двести квадратных миль и ничего не достигли. Он сказал:
— Давайте пятнадцать минут лететь точно на север. Потом повернем на восток вдоль края поля айсбергов. Потом десять минут на юг — и снова на запад.
— Начинаем один расчетный квадрат на север, — сказал Питт. Он слегка накренил машину, потом дождался, чтобы компас показал ноль.
Шли минуты, и на лице Ханневелла все сильнее отражалась усталость.
— Каково положение с горючим?
— Пусть это будет наша самая большая неприятность, — ответил Питт. — Нам скорее не хватит времени и оптимизма.
— Придется признать поражение, — устало сказал Ханневелл. — Оптимизм я утратил уже с четверть часа назад.
Питт пожал Ханневеллу руку.
— Держитесь, док, — ободряюще сказал он. — Наш ускользающий айсберг может быть в двух шагах.
— Если он там, это нарушение всех законов мироздания.
— А не могла ли вчерашняя буря смыть красную краску?
— К счастью, нет. Краска содержит хлорид натрия, он проникает глубоко, и, чтобы пятно растаяло, нужны недели или даже месяцы.
— Остается только одна возможность.
— Я знаю, о чем вы думаете, — равнодушно ответил Ханневелл. — Забудьте об этом. Я тридцать лет работаю в тесном контакте с береговой охраной, и не было случая, чтобы эти люди неточно определили положение льда.
— В таком случае кусок льда в миллион тонн испарился…
Питт не закончил фразу: вертолет начал сходить с курса, а он что-то увидел. Ханневелл неожиданно застыл на сиденье и подался вперед, приникнув к окулярам бинокля.
— Вижу! — воскликнул он.
Питт не ждал приказа: он опустил нос вертолета и направился в ту сторону, куда был нацелен бинокль Ханневелла.
Ханневелл передал ему бинокль.
— Вот, посмотрите и скажите, что мои старые глаза меня не обманывают.
Питт, как жонглер, управлялся с биноклем и приборами, стараясь не выпустить айсберг из поля зрения.
— Красную краску видите? — с тревогой спросил Ханневелл.
— Как клубнику в порции ванильного мороженого.
— Не понимаю. — Ханневелл покачал головой. — Айсберга здесь не должно быть. Согласно всем законам течения и дрейфа, он сейчас должен плыть в девяноста милях на юго-восток отсюда.
Но он был здесь, четко вырисовывался на линии горизонта — массивный ком льда, прекрасно обработанный природой и гротескно испачканный изготовленными человеком химикалиями. Прежде чем Питт опустил бинокль, кристаллы айсберга поймали солнце и отразили его лучи прямо ему в глаза; линзы бинокля усилили их яркость. Временно ослепший, Питт набрал высоту и на несколько градусов изменил курс, чтобы уйти от этого блеска. Прошла почти минута, прежде чем огненные круги перед его глазами побледнели.
И тут Питт неожиданно заметил в воде еле видную тень. Он не успел распознать темную фигуру всего в трех сотнях футов от посадочных салазок — вертолет скользнул над голубыми волнами. До айсберга оставались еще добрых семь миль, когда Питт описал широкий полукруг и направил вертолет на восток, к «Катавабе».
— Что это с вами? — спросил Ханневелл.
Питт не обратил внимания на вопрос.
— Боюсь, у нас незваные гости.
— Вздор! Не видно ни корабля, ни другого самолета.
— Они явились на прием через подвал.
Ханневелл вопросительно поднял брови. Потом медленно опустился на свое место.
— Подводная лодка?
— Подводная лодка.
— Вполне вероятно, одна из наших.
— Простите, док, но вы принимаете желаемое за действительное.
— Значит, русские нас опередили. — Рот Ханневелла дернулся. — Боже, мы опоздали.
— Еще нет. — Питт снова повел вертолет по кругу, на этот раз обратно, к айсбергу. — Мы можем через четыре минуты стоять на льду. Лодке потребуется по меньшей мере полчаса, чтобы добраться до льдины. Если повезет, мы успеем найти то, за чем прилетели, и убраться раньше, чем высадится ее экипаж.
— Я бы на это не надеялся. — Ханневелл говорил не слишком уверенно. — Когда русские увидят, что мы летим на айсберг… они ведь явились сюда не без оружия.
— Я бы очень удивился. На самом деле в распоряжении капитана этой русской субмарины довольно оружия, чтобы в любой миг разнести нас на куски. Но, бьюсь об заклад, он не станет этого делать.
— Что он теряет?
— Ничего. Но станет причиной серьезнейшего международного инцидента. Каждый капитан, стоящий своей зарплаты в рублях, в подобных обстоятельствах был бы уверен, что мы поддерживаем постоянный радиоконтакт со своей базой; мы уже сообщили координаты лодки и готовы при первом же выстреле завопить: убивают! Эта часть Атлантики — наша территория, и капитан это знает. Он слишком далеко от Москвы, чтобы лезть в вышибалы.