— Мой долг — информировать представителей закона.
Йонссон как будто не очень хотел говорить.
— Допустим, вы объясните раны вашего друга, — сказал Грязные Ногти.
— У нас было с собой ружье для стрельбы по белым медведям, — медленно сказал Питт. — Оно случайно разрядилось при крушении, и пуля попала доктору Ханневеллу в локоть.
Насколько мог судить Питт, исландские полицейские никак не реагировали на его сарказм. Они стояли неподвижно, глядя на него с нетерпеливой расчетливостью, как будто были готовы схватить его, если он откажется выполнять их требования.
Долго ждать не пришлось.
— Простите, сэр, но вам придется проехать в отделение для дальнейших выяснений.
— Единственное место, куда вы можете меня доставить, это американское консульство в Рейкьявике. Я не совершил никаких преступлений против граждан Исландии и не нарушил ваши законы.
— Я знаю наши законы, майор Питт. Нам совсем не нравится выбираться по утрам из постели, чтобы проводить следствие. Дальнейшее выяснение необходимо. Ваши ответы на вопросы нас не устроили, поэтому мы обязаны отвезти вас в отделение и установить, что произошло на самом деле. Оттуда вы сможете позвонить в свое консульство.
— Всему свое время, офицер, но вначале, пожалуйста, назовитесь и предъявите удостоверения.
— Не понимаю. — Полицейский холодно смотрел на Питта. — Зачем нам представляться? Совершенно очевидно, кто мы. Доктор Йонссон подтвердит.
Он не предъявил ни документы, ни полицейский значок. Только свое раздражение.
— У нас нет сомнений в ваших официальных полномочиях, — виновато сказал доктор Йонссон. — Однако обычно нашу деревню патрулирует сержант Амарсон. И, мне кажется, вас я в нашей деревне никогда не видел.
— Амарсона срочно вызвали в Гриндавик. Он попросил нас поездить по вызовам, пока он не вернется.
— Вас перевели на наш участок?
— Нет, мы просто проезжали мимо, ехали на север, забрать заключенного. Остановились, чтобы поздороваться с сержантом Амарсоном и выпить кофе. К несчастью, не успел кофейник согреться, как почти одновременно поступили ваш звонок и вызов в Гриндавик.
— Тогда разве не разумно майору Питту подождать здесь, пока не вернется Амарсон?
— Нет. Так мы ничего не добьемся. — Он повернулся к Питту. — Прошу прощения, майор. Не сердитесь, что мы, как говорят в вашей стране, заметем вас в кутузку. — Он обратился к Йонссону. — Думаю, вам тоже следует отправиться с нами, доктор, на случай, если у майора возникнут осложнения в связи с его ранами. Это простая формальность.
Странная формальность, подумал Питт, учитывая обстоятельства. Но выбора не было, оставалось только подчиниться требованиям полицейских.
— А как же доктор Ханневелл?
— Попросим сержанта Амарсона прислать за ним грузовик.
Йонссон улыбнулся почти дерзко.
— Прошу меня простить, господа. Я еще не закончил с ранами на голове майора. Чтобы он был готов к поездке, нужно наложить еще два шва. Прошу, майор.
Он отступил, пропустил Питта в свой кабинет и закрыл за ним дверь.
— Мне казалось, вы кончили меня резать, — добродушно заметил Питт.
— Эти люди самозванцы, — прошептал Йонссон.
Питт ничего не ответил. На лице его не было удивления, когда он подошел к двери, прижался к ней ухом и прислушался. Довольный тем, что слышит голоса в соседней комнате, он вернулся и остановился перед Йонссоном.
— Вы уверены?
— Да. Сержант Амарсон не патрулирует Гриндавик, это не его участок. К тому же он никогда не пьет кофе, у него аллергия. Он даже на кухне его не держит.
— Ваш сержант… он ростом пять футов девять дюймов и весит примерно сто семьдесят фунтов?
— Точно до дюйма, а вес — в пределах пяти фунтов. Он мой старый друг. Я много раз его осматривал. — В глазах Йонссона появилось изумление. — Как можно описать человека, которого вы никогда не видели?
— На том типе, что все время говорит, форма Амарсона. Если приглядитесь, увидите вмятинки на рукаве, где были сержантские нашивки.
— Не понимаю, — шепотом сказал Йонссон. Он побледнел. — Что случилось?
— У меня и половины ответов нет. Шестнадцать, а может, девятнадцать человек погибли, и убийства продолжаются. Думаю, сержант Амарсон стал последней жертвой. А следующие — мы с вами.
Ошеломленный доктор в отчаянии и недоумении сжимал и разжимал руки.
— Вы хотите сказать, что я должен умереть, потому что видел убийц и разговаривал с ними?
— Боюсь, доктор, вы просто невинный свидетель. Вас придется устранить просто потому, что вы можете потом узнать их.