— Иса, se thelo. Se thelo tó̱ra.
Не в силах больше сдерживаться, Айседора повела Дафну на берег. Оказавшись на земле, блондинка взяла её лицо в ладони и мягко прикусила нижнюю губу.
— Иса, ты сладкая, как нектар, но опасно пьянящая. Будь со мной.
Девушки встали на колени, прижимаясь грудью друг к другу. Длинные пряди чёрных и золотистых волос переплелись, страстный шёпот губ превратился в поцелуй. Играя с требовательным языком, Дафна подтолкнула Ису, и та, не отрываясь от пылкого рта, легла на спину. Из груди Айседоры вырвался едва сдерживаемый всхлип, а сердце, кажется, на миг замерло, когда Дафна легко провела шелковистой ладонью по её рёбрам к бедру.
Господи, как же хотелось, чтобы эта рука не останавливалась. Как хотелось потребовать, чтобы ладонь опустилась ниже между ног, и наконец избавила от всех страданий. Но в этом не было нужды. Дафна желала того же. Её пальцы коснулись нежной кожи бедра, переместились чуть выше, и, когда Айседора раздвинула ноги, задели чувствительный клитор.
С губ Исы сорвался отчаянный стон, и Дафна страстно впилась в её губы. Айседора извивалась под ней и чувствовала, как всё тело, от макушки до пяток, охватывает нестерпимый жар.
«Господи, какая же она сладкая, — подумала Иса. — Сладкая и нежная. Очень, очень нежная».
Когда Дафна начала двигаться, Айседора поняла, что такое истинное умиротворение — будто она была в раю. Почувствовав, как внутрь проникает палец, Иса вскрикнула, и Дафна довольно застонала. Потом обхватила грудь Айседоры и прильнула к соску. Немного поиграв с ним, она посмотрела Исе в глаза и прошептала:
— Se agapo.
Айседору накрыла волна безмерного счастья, в котором она пребывала всё время, пока Дафна занималась с ней любовью. Казалось, ничто не могло омрачить столь прекрасное воспоминание…
— Увидел достаточно? — спросила Иса, тяжело дыша.
Элиас повторил движения Дафны — обхватив большими ладонями, сжал округлые груди Айседоры, и когда та отреагировала глухим стоном, погрузился в горячее нутро, всем телом дрожа от удовольствия.
Она выглядела восхитительно.
Как с ним, так и с Дафной, Айседора была свободной. Он никогда не надеялся сломить её неукротимый нрав. Возможно, так лучше, что в конце концов умрёт именно он. Своим создателям Элиас вряд ли смог бы пообещать, что прикончит вампирессу. Он честно пытался исполнить своё предназначение, но вжимаясь в столь прекрасное создание, которое отдавалось легко и свободно, знал, что никогда этого не сделает.
Элиас моргнул, прогоняя туман из одурманенного похотью сознания.
— Да, чёрт, да. — Иса закинула ноги ему на талию и притянула ближе. Элиас подался вперёд и прошептал на ухо: — Вместе вы смотрелись до умопомрачения красиво. Любовь. Страсть. В своё время я много экспериментировал, но ещё никогда не видел более эротичного зрелища.
— Погоди, — Айседора оттолкнула его и посмотрела в лицо.
Элиас наклонил голову набок в ожидании её слов, но Иса только пристально всматривалась. Если он увидел её настоящую, можно показать и свою истинную натуру.
— Тебе нравится экспериментировать? Что это значит? Тебе нравится наблюдать или…
Элиас решил закончить с разговорами и, навалившись на Айседору, вошёл на всю длину. Услышав вскрик и увидев сверкнувшие за приоткрытыми губами клыки, он честно ответил:
— Мне многое нравится. Иногда я люблю управлять. Но должен признаться, что больше предпочитаю непосредственно участвовать. Хотя это и было очень давно.
Айседора схватила Элиаса за волосы и дёрнула вверх, поднимая его голову. Он выгнул бровь.
— Тебя не должно это шокировать.
— Почему нет? Ты никогда ничего подобного не упоминал. Вы всегда казались таким правильным, настоящим приверженцем традиций, мистер Фонтана.
— А ты всегда казалась любительницей только противоположного пола. Ты никогда не упоминала Дафну.
— Значит, к трио в постели ты относишься спокойно? — игнорируя его слова, спросила Айседора.
Толкнувшись бёдрами и прижавшись сильнее, Элиас подумал, что довольно ясно ответил на заданный вопрос. Кроме того, ему не давало покоя кое-что ещё.
— Почему ты называешь это место адом?
Айседора прикрыла глаза, словно уклоняясь от его вопроса, пока Элиас продолжал двигаться. Она впилась ногтями ему в спину, один из которых проткнул кожу. Элиас выругался. Иса отдёрнула руку и удивлённо уставилась на неё. На кончике пальца подобно расплавленному воску блестела капля серебра.
«Твою ж мать. Что это? Моя… кровь?»
Элиас схватил руку Исы и ловко стряхнул каплю, не дав ей по-настоящему навредить. Округлив глаза, Айседора приоткрыла рот, будто собиралась заговорить, но Элиас начал вбиваться в неё быстрее, чтобы отвлечь от только что случившегося. Он свёл её запястья над головой и Иса, выгнувшись навстречу, прошептала:
— Я отвечу, если ответишь ты.
Трое в одной постели. Мысль о сексе втроём с Айседорой только ускорила волну оргазма, готовую вот-вот захлестнуть.
— Интересно. Не думаю, что пришёл твой час умирать, Элиас Фонтана.
Как только его имя слетело с губ Исы, Элиас не смог больше сдерживаться. Член дёрнулся, мышцы напряглись, Элиас ощутил пульсирующую вокруг его ствола горячую плоть и мощно излился. Когда эйфория от единения с Айседорой рассеялась, он прошептал:
— Теперь ответь. Почему привела меня сюда? Почему называешь это место адом?
— Потому что вскоре после того, что ты увидел, нас нашёл мой брат.
Элиас нахмурился, глядя на Ису сверху вниз, но она продолжила, не дав ему заговорить:
— Здесь умерли те, кого я любила. Большего тебе знать не положено.
Это было последнее, что Элиас запомнил — Айседора Никитас оглушила его точным ударом.
ГЛАВА 22
Парис понятия не имел, куда направлялся. Но знал, что нужно бежать, причём быстро. Выйдя из камеры в пустой коридор, он не стал останавливаться и гадать, куда все исчезли. Парис помчался со всех ног. Словно газель, спасающаяся бегством, он рванул по первому коридору и свернул во второй. Не найдя ни одной двери, Парис всё больше злился.
«Неужели в этом проклятом месте нет других комнат кроме моей камеры?»
Он вновь повернул налево, и там, по обеим сторонам коридора насчитал больше дюжины дверей. «Какого чёрта…»
Парис перешёл на осторожный шаг, держась спиной ближе к стене. В пустом коридоре слышалось лишь его хриплое дыхание. В простенках висели свечи в канделябрах, но зажжена была только одна в самом конце коридора. Сейчас или никогда. Бросив взгляд налево и направо, Парис решил идти на свет.
Он схватил свечу и повернул ручку соседней двери, надеясь, что та не заперта. За распахнутой створкой были видны одни тени. Парис осторожно зашёл внутрь и закрыл за собой двери. Пытаясь разглядеть обстановку, он поднял свечу. Но только глаза начали привыкать к темноте — пламя погасло, всё погрузилось во мрак.