Вампир уже собрался отстраниться, но Элиас произнёс:
— Подожди.
— Что? — спросил Диомед, склонив голову набок. Он окинул лицо Элиаса беспристрастным взглядом, и только когда его глаза остановились на губах человека, голубые радужки снова ожили.
— Почему я до сих пор жив? Чего ты от меня хочешь?
— Я хочу держать тебя рядом.
Вампир показал клыки, и взгляд Элиаса остановился на их острых кончиках. Они казались острее, чем у Айседоры. Элиас сглотнул, подумав, что вряд ли сможет отбиться, если понадобится.
— Я вижу, о чём ты думаешь. Позволь тебя заверить, для нас с тобой я не желаю подобной близости.
Сердце в груди гулко забилось, и Элиас прищурился:
— Тогда…
— Тебя хочет моя Иса, и я думаю удовлетворить её желание. С моим разрешением идёт моё имя и, следовательно, моя защита, которая, давай будем честными, тебе сейчас необходима, чтобы остаться в живых. Но разрешу я только с одним условием.
Элиас понимал, что спрашивать не стоит, но терять было нечего.
— Каким?
— Я буду смотреть.
Айседора не понимала, что творится в голове Элиаса, и это приводило её в бешенство. Каждый раз она точно знала настроение добычи, которую заманивала в постель, свою или Диомеда. Элиас же каким-то загадочным образом блокировал Ису. А ей очень хотелось знать, о чём думал гордый Элиас, когда Диомед навис над ним на расстоянии выдоха. Лица видно не было. Но повисшее напряжение, звенящее и густое, она чувствовала прекрасно.
Иса никогда не думала, что Элиас заинтересуется отношениями подобного рода — триадой. И много лет назад это было одной из причин её ухода. Но у водопада Элиас признался в своей необычной наклонности, и Айседора увидела возможности. Возможности, о которых она только мечтала и от которых не могла отказаться, не попробовав. Всё что нужно было сделать — убедить двух интересных ей мужчин.
— Ты хочешь… смотреть? — переспросил Элиас.
При этих словах Диомед издал глухой стон предвкушения — Айседора увидела образ в его голове так, будто всё уже происходит. Да, её господин был согласен, хотя и сомневался в разумности всей затеи. Теперь оставалось заставить Элиаса согласиться.
— Совершенно верно, мистер Фонтана. Конечно, вы не столь наивны в отношении людских страстей, особенно когда речь идёт о наблюдении за действиями сексуального характера.
Уверенность в голосе старейшины, который открыто говорил о своих предпочтениях в постели, обдала Ису жаркой волной, словно он уже наблюдал за ней с Элиасом. Только она и Василиос знали, каким ужасным пыткам подвергся Диомед из-за своего пристрастия и сколько лет он прожил, отрицая эту сторону своей натуры. Диомед смог довериться одной Айседоре. Он поделился своим прошлым и обнаружил, что Иса вполне готова связать себя с ним интимными узами подобного рода. С тех пор они искали третьего, который бы подошёл обоим.
Неужели им наконец-то повезло найти того единственного в лице Элиаса? Или представить такое было безумием?
Металл звякнул — наручники были сняты. Диомед отошёл в сторону и встал рядом с Исой, положив ладонь на её плечо. Элиас сел и потёр запястья.
— Не заставляй меня сожалеть о твоём освобождении, — посоветовал Диомед.
Элиас нахмурился и только потом взглянул на Айседору.
— Ты точно этого хочешь? — спросил он.
Диомед пальцами сжал плечо, призывая быть честной.
— Да.
Элиас снова посмотрел на старейшину.
— Полагаю, выбора у меня нет?
— Можно и так сказать. Если только идея познакомиться с нашим логовом поближе, не кажется тебе более привлекательной.
В глазах Элиаса промелькнуло раздражение, но глупцом он не был. Он помнил реакцию вампиров, когда вошёл в Зал собраний: достаточно ступить за порог этой комнаты, и можно считать себя мертвецом. Оставалось только одно — согласиться.
— Я понимаю, почему подписываюсь на это, — проговорил Элиас. — Но как ты можешь добровольно отказываться от её тела? И слепому видно, что она тебя любит, зачем же наблюдать, как она будет с другим?
Айседора ждала ответа Диомеда: интересно, что он скажет.
— Айседора моя. Я это знаю, как и она. Но Иса хочет тебя, и единственная возможность, чтобы всё случилось, — твоё согласие на мои условия.
— И что будет, если я откажусь её трахать для твоего развлечения?
Диомед схватил Элиаса за руку и стащил с кровати, поставив на колени.
— Не говори о ней, как о какой-то шлюхе. Ты должен быть благодарен за её чувства, иначе был бы уже мёртв.
— Диомед, — произнесла наконец Айседора. Она положила ладонь на руку, которой старейшина удерживал Элиаса. Затем, посмотрев по очереди на мужчин, прошептала: — Я тысячу раз представляла себе эту встречу, но ни разу не думала, что вы будете настолько злы друг на друга. Пожалуйста, отпусти его.
Диомед убрал руку, и вампиресса повернулась к Элиасу, опустившемуся на кровать.
— Элиас, позволь показать тебе, кто мы на самом деле. Я верю, что поняв наш вид, ты перестанешь нас ненавидеть.
— Зачем ты это делаешь? Одного твоего слова достаточно, чтобы меня умертвить, — спросил Элиас, в глазах которого читалось глубокое смущение и сожаление. — Я пытался тебя убить.
— Как и я тебя, — с нажимом ответила Айседора. Мы оба допустили ошибку. И для этого есть причина. Причём довольно простая. — Она взглянула на Диомеда, потом снова на того, кто казался совершенно озадаченным. — Любовь.
Любовь?! Нет, немыслимо.
Но заглянув в прекрасные глаза, которые следили за каждым его движением, Элиас подумал, что это всё-таки возможно.
— Айседора, ничего не получится, — проговорил он еле слышно. И не успел даже моргнуть, как вампиресса опустилась перед ним на колени.
Она взяла ладони Элиаса в свои и посмотрела на него взглядом, в котором не было и намёка на ложь.
— Не отказывайся, — взмолилась Айседора, поднося пальцы к его губам. — Мне невыносимо слышать, как ты говоришь «нет».
Элиас украдкой взглянул на вампира, стоявшего у кровати, и с удивлением отметил выражение глубокой нежности на его лице.
— Элиас, я не смогу сделать это снова, — прошептала Айседора.
Не успев как следует подумать, Элиас обнял её за плечи и необыкновенная, грозная вампиресса прижалась к его груди.
— Что ты не сможешь сделать? — спросил он.
— Я не смогу тебя отпустить. Только не снова.
Она прижала ладонь к месту, где стучало сердце, и Элиас попытался унять приступ мучительной боли.
— Айседора, это не…
— Как и не смогла тебя убить, — призналась она, прикладывая ухо к его груди. — Потому что даже если ты не со мной, даже если ты ушёл или умер, ты остаёшься здесь. — Она прикоснулась к горлу, где была роза на чокере. — Моё сердце не бьётся, но я умею любить. И это моё сердце, — проговорила она. — Подобные чувства у нашего вида? Их очень сложно испытать, но с тобой… я смогла. Я люблю тебя, как любила прежде только двоих. Пожалуйста, останься. Прошу тебя, останься и позволь мне показать.