прозрачное синее-синее небо! И как смешно смотреть
на облака сверху вниз! Кажется, что кто-то
опрокинул на землю огромную корзину с хлопком. И совсем
не качает! Самолет только вздрагивает, словно по
нему пробегает озноб. Айсолтан довольно улыбается
и, устроившись поудобнее, раскрывает книгу.
Наверное, Айсолтан задремала. Книга выпала у
нее из рук на колени, и девушка очнулась. Она снова
смотрит в окошечко. Что это теперь голубеет внизу,
там, где раньше была земля? Словно небо упало на
землю... Ах, да ведь это же Каспийское море!
Девушка говорит себе: «Вот куда ты залетела, Айсолтан!
Ты летишь над землей, как птица, пересекаешь степи
и моря!»
— Скоро Баку, — сообщает сосед.
Айсолтан смотрит на часы.
«Два с половиной часа назад я еще сидела в
самолете в Ашхабаде, — думает она. — И вот уже Баку.
Хвала тебе, самолет, хвала твоему мастеру!»
Море остается позади. Земля врезается в него
широким клином, оттесняет его все дальше и дальше
назад. А что это чернеет повсюду? Да это же вышки,
ну, конечно, нефтяные вышки! Как она сразу не
догадалась!
Самолет слегка качает. Айсолтан кажется, что он
порой словно проваливается куда-то в какие-то
большие мягкие ямы, и у нее немного гудит в ушах. За
окошечком земля опять начинает крениться, — теперь
она вздымается вверх, то с одного, то с другого бока
самолета. Айсолтан понимает, что самолет идет на
посадку. Девушка думает:
«Сейчас я ступлю на бакинскую землю. Как
далеко наш колхоз «Гёрельде»! Когда я расскажу сб этом
матери, она мне, пожалуй, не поверит, засмеется:
«Доченька, ты рассказываешь сказки!» Она,
бедняжка, и по железной-то дороге никогда не ездила. Ишак
да верблюд — вот и весь ее транспорт. Раскачивайся
на спине у верблюда под жгучим солнцем — через
сутки на двадцать километров продвинешься! А вот
теперь ее дочь поднялась под самое небо, выше
облаков, пролетает четыреста километров за час! Нет, я
знаю, что скажет моя мать. Она будет слушать меня,
широко раскрыв глаза, будет ахать, качать головой,
а потом скажет: «Спасибо советской власти, которая
нашим дочерям дала крылья, выпустила их из
кибиток на еольный простор!»
«Победа» мягко катится по московским улицам.
— Еще нет четырех часов, а мы уже в Москве! —
Еосхищенно говорит Айсолтан своим спутникам,
увидев большие круглые часы, под которыми на минуту
задерживается машина на шумном, широком
перекрестке.
Айсолтан смотрит на свои часики, видит, что
стрелка на них приближается к шести. Это
ашхабадское время. Да, самолет летел так быстро, что на два
часа обогнал солнце! Какой замечательный сегодня
день в жизни Айсолтан! Сегодня она впервые видит
Москву, и это действительно самый большой день
в ее жизни: на два часа длиннее обычного дня!
Айсолтан с удовлетворением переводит назад стрелки своих
часов. Там, в родном колхозе, на девяти гектарах ее
хлопчатника, рабочий день уже близится к концу...
При этой мысли Айсолтан так живо представляет
себе свое поле, на котором она была вчера утром с Бе-
генчем, что даже невольно закрывает глаза. Дезять
гектаров! Совсем крошечный кусочек земли,
затерянный где-то там, за лесами, за степями, за
Каспийским морем. Но разве не этот крошечный кусочек,
разве не ее хлопковый участок, которому она отдает
все свои силы, всю свою любовь, разве не эта родная
земля послала ее сюда, в огромную, шумящую
Москву, где в одном доме, верно, больше людей, чем во
всем колхозе «Гёрельде»! Нет, пусть далеко отсюда
до родных полей — они все разно близки Москве, как
матери всегда близки и дороги дети, какое бы
расстояние ни отделяло их от нее. А разве Айсолтан,
прилетевшая сюда, в Москву, как птица, не принесла в
своем маленьком сердце и свою старую мать, никогда не
покидавшую родных мест, и всех подруг своего звена,
и вечно шумящего Аннака, и всегда серьезного Чары,
и насмешника Потды, и... Бегенча. А как жаль, что
Бегенча нет сейчас здесь, рядом с ней, как жаль, что
он не летел вместе с ней в самолете над Каспийским
морем, над Волгой, над подмосковными лесами... Но
все-таки ей так хорошо, так хорошо сейчас, что лучше,
кажется, никогда еще не бывало!
Ярким солнцем залиты московские улицы.
Отвернувшись от спутников, Айсолтан прильнула к стеклу.
Нет, это совсем не похоже на города, которые она
видела до сих пор, даже на Ашхабад. Улицы широкие,
гладкие, как стекло. Высокие, огромные дома, они
тянутся бесконечно. А за домами — еще дома, и еще, и
еще... Сколько там людей, в этих домах! Сколько
людей на улицах! Сколько машин! Вот эта,
двухэтажная, скорее похожа на дом на колесах, который
катится по улице. И она полна людьми.
Сколько нужно заботы, чтобы накормить, напоить,
одеть, обуть всех этих людей, чтобы всем жилось
хорошо, чтобы у каждого было дело, которое ему по
душе, и чтобы никто не знал ни в чем нужды!
«Слава нашей партии! Слава советской власти!
Слава нашему любимому Сталину! — думает
Айсолтан. — Это они заботятся обо всех нас, о каждом из
нас: и о тех, кто живет в далеком колхозе «Гёрельде»,
и о тех, кто населяет этот огромный, прекрасный
город, самый прекрасный на земле!»
Айсолтан устала, — устала не столько от долгого
и непривычного пути, сколько от волнения, от
быстрой смены новых, неожиданных впечатлений,—и все
же она с сожалением выходит из машины у подъезда
гостиницы «Москва». Ей хочется ехать еще и еще по
московским улицам, чтобы сразу увидеть всю
Москву, чтобы без конца смотреть на нее! Спутники
торопят Айсолтан: они хотят поскорее подняться в свои
номера, помыться, переодеться с дороги, пообедать —
и тогда снова итти на веселые, кипучие улицы,
спуститься в подземные дворцы метро.
В гостинице «Москва» Айсолтан кажется, что она
попала еще в один город, только маленький, весь
уместившийся в стенах одного дома.
Вот почта, телеграф и сберкасса. Рядом со
сберкассой, в отгороженном углу, за столом сидит
девушка, которая почти одновременно разговаривает по
двум телефонам. Эта девушка сказала Айсолган, что
та будет жить на десятом этаже, в тысяча первой
комнате... Айсолтан уже порядком проголодалась
и хочет спросить, где можно пообедать, но не
решается больше беспокоить девушку, которая, как видно,
очень занята: принимает и отправляет приезжающих
и отъезжающих.
Айсолтан направляется по указанному ей
адресу — в тысяча первую комнату; сейчас нет времени
останавливаться, но она замечает, что здесь, не
выходя на улицу, можно купить книгу, газету, шоколад...
Можно отдать починить часы, почистить туфли...
А вот еще киоск, — здесь продают разные золотые
и серебряные украшения. А рядом можно приобрести
шелковую косынку или платок...
Но оказывается, что не все еще чудеса видела
в этом доме-городе Айсолтан. Конечно, девушку,
которая уже поднималась на самолете на три тысячи
метров над землей, ничем не испугаешь и не
удивишь, но все-таки комната-коробочка, которая гудит,
шуршит и ползет вверх внутри стены, поднимая
сразу десять человек, производит на Айсслтан сильное
впечатление.
Айсолтан выходит из лифта на площадку, и вдруг
ее взору представляется совсем неожиданнее
зрелище.
Ковровая мастерская. Ковровщицы склонились
над работой. Красивая девочка лет двенадцати, лежа