побаивался злых языков. И, конечно, прежде всего Ня-
зикджемал. Этой старухе на зубок лучше не
попадайся. Как начнет охать-причитать: «Ай-ай-ай!
Слыханное ли дело, чтобы жених шел на свадебный той в дом
невесты! Видать, придется Бегенчу всю жизнь ходить
на поводу у Айсолтан. Помяните мое слово, она
завтра же заставит его выгребать золу из своего очага!»
Но когда Бегенч решил поделиться своими
сомнениями с Айсолтан, i\i крепко его побранила:
— Бегенч! И тебе не стыдно? Разве этому тебя
учили партия и комсомол? Подумать только! Бегенч
старухиного языка испугался! Сплетен боится!
Послушал бы тебя Чары... Как же ты хочешь новую жизнь
строить, новые обычаи создавать? Как же ты будешь
своим комсомольцам пример показывать, новые мысли,
новые понятия людям прививать? Для меня, Бегенч,
что твой дом, что мой — все равно. Если ты сам, не
по чужой указке, хочешь у себя той праздновать,
я к тебе пойду.
Словом, пристыдила Айсолтан Бегенча, на том
у них спор и кончился. Другое дело — у стариков.
Тем спорили долго, — то одна сторона, то другая
брала перевес, — ив конце концов решили первый день
тоя провести в доме Айсолтан, а второй — в доме
Бегенча.
Вот почему сегодня, едва взошло солнце, как у дома
Айсолтан начал собираться народ. Вот почему
приносят сюда столы и стулья, расставляют их во дворе,
стелют на веранде ковры. Шумно, весело сегодня
у дома Айсолтан. Во дворе роют ямы для очагов,
устанавливают большие котлы, обдирают баранов. На
кошме под деревом образовалась целая гора посуды и
всякой хозяйственной утвари, которую снесли сюда
со всего села. Покончив с приготовлениями,
чисто-начисто подметя двор, все, кроме поваров, идут на
колхозную площадь.
Если молодежь колхоза «Гёрельде» оделась
сегодня по-городскому — девушки в яркие праздничные
платья, а парни в новые костюмы, то старики
принарядились на свой лад—в цветные шелковые халаты,
подпоясанные пуховыми кушаками; и большая
площадь села похожа сейчас на пестрый, живой цветник.
Аннак, поднявшись на трибуну, произносит
горячую речь, забыв даже заглянуть в бумажку, на кото-
рей записал тезисы доклада, и его могучий бас гулко
перекатывается над головами колхозников. С пением
преходят школьники в физкультурных костюмах; для
них освобождают место перед трибуной, и они
показывают физкультурные упражнения. Потом
начинаются веселые спортивные игры, в которых принимают
участие не только школьники, но и молодежь.
Теперь на трибуне Чары. Поздравив колхозников
с праздником, он говорит:
— Товарищи, мне поручено сделать вам
сообщение : Айсолтан и Бегенч приглашают всех вас к себе на
свадьбу. Той начнется сегодня днем в доме Айсолтан,
а завтра будет продолжатся в доме Бегенча. В
четыре часа, с разрешения Айсолтан, будут
происходить скачки и состязания в борьбе с раздачей
призов. В этом тоже могут принять участие все
желающие. А сейчас прошу вас на той к Айсолтан!
Очень весело сегодня в колхозе «Гёрельде»! Вот
уж действительно праздник так праздник! Ни одного
хмурого лица не увидишь здесь. И вся веселая,
нарядная, праздничная толпа направляется к дому
Айсолтан. Школьники проходят по главной улице,
оглашая ее звонкой песней:
Солнце лучи рассыпает кругом, —
Сегодня праздник, сегодня праздник!
Щедрому солнцу навстречу идем, —
Сегодня праздник, сегодня праздник!
Вслед за песней несется частый стук копыт,
и в конце главной улицы появляются всадники на
разубранных белыми и цветными платками конях.
Молодежь колхоза, оседлав коней, которые не будут
участвовать в скачках, убрала их по свадебному обычаю
и выехала на улицу. Дождь прибил за ночь пыль,
и улица кажется чисто вымытой; всадники скачут,
перебрасываясь громкими, веселыми восклицаниями,
шутками; копыта коней гулко цокают о твердую
землю, не поднимая пыли; яркие платки полощутся по
ветру.
Кое-кто, вспомнив старый обычай, начинает
забрасывать всадников комьями земли, а кое-кто хватается
и за палки. Раздаются крики:
— Глядите, за невестой едут! Давай, давай гони
их! Гони!..
Но голос Аннака покрывает шум:
— А ну, перестать! Вы же им глаза повыбиваете!
Тоже, нашли неприятеля! Пусть скачут себе, пусть
веселятся!
Свадебный поезд останавливается у дома Айсол-
тан. Да, сегодня все село веселится вместе с Айсолтан
и Бегенчем, весь народ радуется их счастью.
А посмотрите на Айсолтан — как сияет ее лицо!
От волнения ей ни минуты не сидится на месте. И Бе-
гснч не помнит себя от счастья. И Нурсолтан
выступает важно, горделиво: осуществилась ее мечта, и той
наславу! Джерен, та все время роняет из рук посуду.
А маленькая Маиса, потряхивая косичками, то и дело
бросается на шею Айсолтан.
Даже Нязикджемал разрядилась сегодня. Вот она
подходит к всадникам, чтобы собрать платки,
которыми разукрашены кони, пока не испачкался
белоснежный шелк, не порвались яркие цветные шали, и
раздать их, по обычаю, девушкам и молодухам — гостям
невесты. Но резвые кони не подпускают ее к себе;
они пляшут на месте, прижимая уши, норовят
подняться на дыбы и вдруг, испуганные резким
автомобильным гудком, прядают в сторону, чуть не сбив
с ног старуху. Машина, вся разукрашенная разноцвег-
пыми платками, из-под которых видны одни только
колеса, въезжает с улицы во двор.
Из машины выскакивает Потды в лихо
заломленной на ухо каракулевой шапке. Увидав Нязикдже-
мал, кричит:
— А, Нязикджемал-эдже, мое почтение! Вот
теперь погляди на Потды. Погляди на его машину! Ну,
что скажешь? Вот Потды какой человек! Он новый
человек. Он старый обычай умеет повернуть на новый
лад. Потды два с половиной месяца к этому тою
готовился. Он про этот той знал, когда никто не ждал,
не гадал, что этот той будет. А Потды знал и
молчал. Да, каково ему было! Этот великий секрет
разрывал его грудь на части! Два с половиной месяца
Потды не ел и не пил! Два с половиной месяца
Потды не спал! Этот секрет жег ему нутро, как огнем!
Но Потды решил: захирею, помру, а не выдам тайны...
Нязикджемал, радуясь тому, что автомобиль
не брыкается и не лягается, как лошадь, собирает
платки с машины, говорит с усмешкой:
— То-то я смотрю, как ты исхудал, голубчик.
Весь как есть высох...
Потды недоволен тем, что Нязикджемал прервала
его торжественную речь, да еще так, что все кругом
смеются... Он сердится:
— Никак в толк не возьму: для чего на такой
торжественный праздник старух пускают? Почему бы
тебе, почтенная Нязикджемал-эдже, не посидеть дома,
восхваляя бога и перебирая четки?
Нязикджемал, вся обвешанная платками, из-под
которых торчит только ее седая голова, величественно
выпрямляется:
— Да кто ж больше нас, старух, в таком деле, как
свадебный той, толк понимает? У тебя, Потды, еще
молоко на губах не обсохло, что ты смыслишь? Нет
уж, довольно вы нас в яшмаки укутывали. Теперь
и мы на свадьбах погуляем!
— Что это ты так пировать разохотилась? Или
молодость вспомнила, подарков захотелось?
— Я в твоих подарках не нуждаюсь. Меня мои
руки и мой колхоз кормят. Вот как буду женить
своего Сазака, так вместо коня тебя разукрашу. — И,