Пока до дома добралась, так себя накрутила, что магу теперь точно несдобровать! Влетела в дверь вихрем разгневанным, и замерла тут же.
Маг сидел на кровати, бледный, чуть живой даже, на меня посмотрел взглядом затуманенным. За грудь свою схватился и прохрипел:
— Там… ещё что-то… отсроченного действия…
И повалился на кровать без чувств! И кто бы мне сказал, с чего у меня вдруг сердце сжалось? Страшно так стало, будто у самой в груди что-то закололо.
Кинулась к нему, руками над грудью его повела и замерла. Есть! Там есть что-то, холодное, злое, но какое-то… родное что ли. Это было что-то… ведьминское. И оно его убивало!
И вот тут мне бы отойти в сторонку, потому что ведьма ведьме не мешает — это наше негласное правило.
Но я не смогла. Посмотрела на осунувшееся лицо, посеревшую кожу, на губы похолодевшие, которые такое себе позволяли, что я ему отомстить должна, вот точно сама, никому это право не отдам! Ну и… что я, правил ведьминских что ли никогда не нарушала? Одним больше, одним меньше, подсчёт вести всё равно некому!
И оно как-то само так получилось, сущность моя ведьминская потянулась к нему. И не только потянулась, он же клятву принёс, можно сказать доступ к своей ауре дал, а сейчас это его и спасло.
Отпустила себя полностью, закрыла глаза и погрузилась в мысли его, в чувства, тело уже не было препятствием, оно словно туманом рассеялось, приняло меня, саму будто в ветер обратившуюся. Я растворилась в новых ощущениях, заплутала, и не сразу нашла причину боли. А когда нашла, чуть не утратила контроль. Это была игла смерти — маленькая такая, не больше сантиметра в длину, тонюсенькая, как волосок, но настолько сильная, что мне тоже стало больно.
И как же эту иглу убрать? Я знала, как это делается, но не умела! Не было у меня опыта, только теоретические знания. Ну что ж, будем учиться на практике. И подопытный как раз подходящий. Маг же, если что-то не так пойдёт, то и не жалко, в теории…
Ухватилась за иглу и зашептала нужные слова, но жгло неимоверно, перед мысленным взором темнело, а заклятье не выходило. Никак не выходило, будто соскальзывало с иглы. Ведьма, сотворившая её была намного сильнее и опытнее. Вот же… ведьма! Такую силу, да на доброе дело бы. Целый город от болезней на год спасти можно было бы, наверное.
Становилось всё жарче и больнее, будто я всю силу заклятья иглы на себя перевела. Не так я что-то сделала, совсем неправильно. Так оно и бывает, когда за дело не по силам берёшься. Будет мне наука на будущее, если выживу. А с этим пока как-то не очень выходило, контроль я таки утратила, будто волной оттолкнуло от мага, связь с ним пропала, тяжесть навалилась. Я вернулась, ощущение собственного тела стало отчётливым. А игла, она со мной осталась…
Не удержалась, закричала, так больно стало. Кто-то обнял сзади, прижал к груди горячей спиной, зашептал слова успокаивающие — поняла, что маг очнулся. Значит, помогла…
Но боль всё не проходила, разливалась, затапливала. И никак выпутаться из чего-то вязкого, будто обволакивающего всё тело, не получалось. А ещё в сон сильно клонило, глаза будто тяжестью налились и открываться всё никак не хотели. И больно было очень, но это была странная боль, какая-то неопределённая, словно она мне только снится.
Так, будто сквозь сон, и услышала, как в дверь постучали. Потом крикнул кто-то:
— Айвочка, деточка, я одёжку и съестного принёс!
И мне вдруг так холодно стало, словно жизненное тепло меня покинуло. И ощущение объятий пропало.
А потом услышала звук открывшейся двери и голоса:
— Спасибо.
— А где девочка наша, Айвочка где?
И тут меня болью скрутило такой, что не удержалась, закричала.
— Ох ты ж, дочка! — испуганно вскрикнул кто-то, кажется дядька Атарь.
И ответ мага:
— Я ей помогу, мне бы только немного времени… чтобы уйти…
— Говори, что делать, маг, — потребовал дядька Атарь.
— Сейчас, — ответил маг.
Потом голоса стихли, зазвенела какая-то посуда, магией пахнуло. Боль во мне будто на эту магию откликнулась, и я замычала, не в силах даже закричать.
— Вот, отнеси это на другой конец города и открой, а сам убегай, — приказал маг.
— А девочку нашу спасёшь? — с подозрением спросил дядя Атарь.
А у меня помутнение на миг отступило, и я никак понять не могла, что маг мог дать дядьке Атарю такое, что при открытии отвлекло бы сыскарей? У него же не было при себе ничего!
А потом опять скрутило, и не до раздумий стало, закричала. Так, сквозь крик, и услышала:
— Беги, мужик! Быстро!
И ко мне опять вернулись тёплые руки, но они не могли остановить иглу, режущую меня изнутри. Я выгибалась, кричала как никогда раньше и, как ни пыталась, не могла открыть глаза.