«Двое смиреннейших служителей матери-церкви! Хотел бы я поглядеть, какие же у нее бывают дворецкие, кравчие и иные старшие слуги», — подумал
про себя Вамба, однако же, хотя и слыл дураком, остерегся произнести свою
мысль вслух.
Сделав мысленно такое примечание к речи приора, он поднял глаза и ответил:
— Если преподобным отцам угодны сытные трапезы и мягкие постели, то
в нескольких милях отсюда находится Бринксвортское аббатство, где им по их
сану окажут самый почетный прием; если же они предпочтут провести вечер
в покаянии, то вон та лесная тропинка доведет их прямехонько до пустынной
хижины в урочище Копменхерст, где благочестивый отшельник приютит их
под своей крышей и разделит с ними вечерние молитвы.
Но приор отрицательно покачал головой, выслушав оба предложения.
— Мой добрый друг, — сказал он, — если бы звон твоих бубенчиков
не помутил твоего разума, ты бы знал, что сlericus clericum non decimal 1, то
есть у нас, духовных лиц, не принято просить гостеприимства друг у друга, и мы обращаемся за этим к мирянам, чтобы дать им лишний случай послужить
Богу, оказывая помощь его служителям.
— Я всего лишь осел, — отвечал Вамба, — и даже имею честь носить такие же колокольчики, как и мул вашего преподобия. Однако мне казалось, что
доброта матери-церкви и ее служителей проявляется, как и у всех прочих людей, прежде всего к своей семье.
— Перестань грубить, нахал! — крикнул вооруженный всадник, сурово
перебивая болтовню шута. — И укажи нам, если знаешь, дорогу к замку… Как
вы назвали этого франклина, приор Эймер?
— Седрик, — отвечал приор, — Седрик Сакс… Скажи мне, приятель, далеко ли мы от его жилья и можешь ли ты показать нам дорогу?
— Найти дорогу будет трудновато, — отвечал Гурт, в первый раз вступая
в беседу. — Притом у Седрика в доме рано ложатся спать.
— Ну, не мели пустяков! — сказал воин. — Могут и встать, чтобы принять
таких путников, как мы. Нам не пристало унижаться и просить гостеприимства там, где мы вправе его требовать.
— Уж не знаю, — угрюмо сказал Гурт, — хорошо ли я сделаю, если укажу
дорогу к дому моего господина таким людям, которые хотят требовать то, что
другие рады получить из милости.
— Ты вздумал еще спорить со мной, раб! — воскликнул воин.
С этими словами он пришпорил свою лошадь, заставил ее круто повернуть и поднял хлыст, собираясь наказать дерзкого простолюдина.
1 Священнослужитель не платит десятину священнослужителю (лат.).
40
айвенго
— Ты вздумал еще спорить со мной, раб?
Гурт метнул на него злобный и мсти-
тельный взгляд и с угрозой, хотя и нерешительно, схватился за нож; но в ту же мину-ту приор Эймер двинул своего мула вперед
и, встав между воином и свинопасом, пре-
дупредил опасное столкновение.
— Нет, именем святой Марии прошу вас, брат Бриан, помнить, что вы теперь не в Палестине, где владычествовали над турецкими язычниками и неверными сарацинами; здесь, на нашем острове, мы не любим ударов и при-нимаем их только от святой церкви, которая карает любя… Скажи мне, добрый человек, — продолжал он, обращаясь к Вамбе и подкрепляя свою речь
глава ii
41
небольшой серебряной монетой, — как проехать к Седрику Саксу. Ты должен
знать туда дорогу и обязан указать ее любому путнику, а тем более духовным
лицам вроде нас.
— Право же, честной отец, — отвечал шут, — сарацинская голова вашего
преподобного брата до того перепугала мою, что я позабыл дорогу домой…
Не знаю даже, попаду ли и сам туда сегодня…
— Вздор! — сказал настоятель. — Коли захочешь, так вспомнишь. Этот
преподобный собрат мой всю жизнь сражался с сарацинами за обладание гробом Господним. Он принадлежит к ордену рыцарей Храма 1, о которых ты, может быть, слышал: он наполовину монах, наполовину воин.
— Если он хоть наполовину монах, — сказал шут, — то ему не пристало
так неразумно обращаться с прохожими, если они замедлят с ответом на вопросы, до которых им нет дела.
— Ну, я прощаю тебя с тем условием, что ты покажешь мне дорогу к дому
Седрика, — сказал аббат.
— Ладно, — отвечал Вамба. — Извольте, ваше преподобие, ехать по этой
тропинке до того места, где увидите вросший в землю крест; от него едва одна
верхушка виднеется, да и то не больше как на локоть вышиной. От этого креста в разные стороны идут четыре дороги. Но вы поверните влево, и надеюсь, что ваше преподобие достигнет ночлега прежде, чем разразится гроза.
Аббат поблагодарил мудрого советчика, и вся кавалькада, пришпорив
коней, поскакала с той быстротой, с какой люди спешат достигнуть ночлега, спасаясь от ночной бури.
Когда топот копыт замер в отдалении, Гурт сказал своему товарищу:
— Если преподобные отцы последуют твоему умному совету, вряд ли они
доедут сегодня до Ротервуда.
— Да, — сказал шут ухмыляясь, — но зато они могут доехать до Шеффилда, коли им посчастливится, а для них и то хорошо. Не такой уж я плохой
лесничий, чтоб указывать собакам, где залегла дичь, если не хочу, чтобы они
ее задрали.
— Это ты хорошо сделал, — сказал Гурт. — Плохо будет, если Эймер увидит леди Ровену, а еще хуже, пожалуй, если Седрик поссорится с этим монахом, что легко может случиться. А мы с тобой — добрые слуги: будем только
смотреть да слушать и помалкивать.
Возвратимся к обоим всадникам, которые вскоре оставили рабов Седрика
далеко позади и вели беседу на норманно-французском языке, как и все тогдашние особы высшего сословия, за исключением тех немногих, которые еще
гордились своим саксонским происхождением.
— Чего хотели эти наглецы, — спросил рыцарь Храма у аббата, — и почему вы не позволили мне наказать их?
1 Орден Храма (или орден тамплиеров) возник в 1119 г. Обладал не только значительными земельными владениями, но и большим политическим влиянием.
42
айвенго
— Но, брат Бриан, — отвечал приор, — один из них совсем дурак, и странно было бы требовать у него ответа за его глупости; что же касается другого
грубияна, то он из породы тех неукротимых, свирепых дикарей, которые, как
я вам не раз говорил, все еще встречаются среди потомков покоренных саксов: для них нет большего удовольствия, чем показывать при каждом удобном
случае свою ненависть к победителям.
— Ну, вежливость я бы живо в них вколотил! — ответил храмовник. —
С подобными людьми я умею обращаться. Наши турецкие пленные в своей неукротимой ярости кажутся страшнее самого Одина 1; однако, пробыв два месяца у меня в доме под руководством моего смотрителя за невольниками, они становились смирными, послушными, услужливыми и даже раболепными. Правда, сэр, с ними приходится постоянно остерегаться яда и кинжала, потому что они
при каждом удобном случае охотно пускают в ход и то и другое.
— Но ведь у всякого народа свои обычаи и нравы, — возразил приор Эймер. — Прибей вы этого малого, мы так и не узнали бы дороги к дому Седрика; кроме того, если бы нам самим и удалось добраться туда, то Седрик непременно затеял бы с вами ссору из-за побоев, нанесенных его рабам. Помните, что я вам говорил: этот богатый франклин горд, вспыльчив, ревнив и раздра-жителен, он настроен против нашего дворянства и в ссоре даже со своими
соседями — Реджинальдом Фрон де Бефом и Филиппом Мальвуазеном, которые шутить не любят. Он так крепко держится за права своего рода и так
гордится тем, что происходит по прямой линии от Херварда 2, одного из зна-менитых поборников семицарствия 3, что его не называют иначе, как Седрик
Сакс. Он похваляется своим кровным родством с тем самым народом, от которого многие из его соплеменников охотно отрекаются, чтобы избегнуть —
vae victis 4 — бедствий, выпадающих на долю побежденного.