помощи у собратий для уплаты налога, который взыскивает с меня палата
еврейского казначейства. Да ниспошлет мне удачу праотец Иаков. Я совсем
разорился. Даже плащ, что я ношу, ссудил мне Рейбен из Тадкастера.
Храмовник желчно усмехнулся и проговорил:
— Проклятый лгун!
С этими словами он отошел от еврея и, обратившись к своим мусульманским невольникам, сказал им что-то на языке, не известном никому из присутствующих.
Бедный старик был так ошеломлен обращением к нему воинственного
монаха, что тот успел уже отойти на другой конец зала, прежде чем бедняга решился поднять голову и изменить свою униженную позу. Когда же он
наконец выпрямился и оглянулся, лицо его выражало изумление человека, только что ослепленного молнией и оглушенного громом.
Вскоре храмовник и аббат отправились в отведенные им спальни. Про-вожали их дворецкий и кравчий. При каждом из них шло по два прислужника с факелами, а еще двое несли на подносах прохладительные напитки; в то же время другие слуги указывали свите храмовника и приора и остальным гостям места, где для них был приготовлен ночлег.
ГЛАВА VI
С ним подружусь, чтобы войти в доверье:
Получится — прекрасно, нет — прощай.
Но я прошу, меня не обессудь!
В. Шекспир. Венецианский купец
огда пилигрим, сопровождаемый слугою с факелом, проходил по запутанным переходам этого огромного дома, построенного без определенного плана, его нагнал кравчий и сказал ему на ухо, что если он ничего не имеет против кружки доброго меда, то в его комнате уже собралось
много слуг, которым хотелось бы послушать рассказы
о Святой земле, а в особенности о рыцаре Айвенго. Вслед
за кравчим с той же просьбой явился Вамба, уверяя, будто один стакан вина
после полуночи стоит трех после сигнала к тушению огней.
Не оспаривая этого утверждения, исходившего от такого сведущего лица, пилигрим поблагодарил обоих за любезное приглашение, но сказал, что данный им обет воспрещает ему беседовать на кухне о том, о чем нельзя говорить
за господским столом.
— Ну, такой обет, — сказал Вамба, обращаясь к кравчему, — едва ли подходит слуге.
— Я было собирался дать ему комнату на чердаке, — сказал кравчий, с досадой пожимая плечами, — но раз он не хочет водить компанию с добрыми
христианами, пускай ночует рядом с Исааком. Энвольд, — продолжал он, обращаясь к факельщику, — проводи пилигрима в южную келью. Какова любезность, такова и благодарность. Спокойной ночи, сэр пилигрим.
глава vi
73
— Спокойной ночи, и награди вас Пресвятая Дева, — невозмутимо отвечал пилигрим и последовал за своим провожатым.
В небольшой, освещенной простым железным фонарем прихожей, откуда
несколько дверей вели в разные стороны, их остановила горничная леди Ровены, которая повелительным тоном объявила, что ее госпожа желает поговорить
с пилигримом, и, взяв факел из рук Энвольда и велев ему подождать своего возвращения, она подала знак пилигриму следовать за ней. По-видимому, пилигрим считал неприличным отклонить это приглашение, как отклонил предыду-щее; по крайней мере он повиновался без всяких возражений, хотя и казалось, что он был удивлен таким приказанием.
Небольшой коридор и лестница, сложенная из толстых дубовых бревен, привели его в комнату Ровены, грубое великолепие которой соответствовало почтительному отношению к ней хозяина дома. Все стены были увешены
вышивками, на которых разноцветными шелками с примесью золотых и серебряных нитей были изображены различные эпизоды псовой и соколиной
охоты. Постель под пурпурным пологом была накрыта богато вышитым покрывалом. На стульях лежали цветные подушки; перед одним стулом, более
высоким, чем все остальные, стояла скамеечка из слоновой кости с затейливой
резьбой.
Комната освещалась четырьмя восковыми факелами в серебряных под-свечниках. Однако напрасно современная красавица стала бы завидовать роскошной обстановке саксонской принцессы. Стены комнаты были так плохо
проконопачены и в них были такие щели, что нарядные драпировки вздува-лись от ночного ветра. Жалкое подобие ширм защищало факелы от сквозня-ка, но, несмотря на это, их пламя постоянно колебалось от ветра, как развер-нутое знамя военачальника. Конечно, в убранстве комнаты чувствовалось богатство и даже некоторое изящество; но комфорта не было, а так как в те времена о нем не имели представления, то и отсутствие его не ощущалось.
Три горничные, стоя за спиной леди Ровены, убирали на ночь ее волосы.
Сама она сидела на высоком, похожем на трон стуле. Весь ее вид и манеры
были таковы, что, казалось, она родилась на свет для преклонения. Пилигрим
сразу признал ее право на это, склонив перед ней колени.
— Встань, странник, — сказала она приветливо, — заступник отсутствую-щих достоин ласкового приема со стороны каждого, кто дорожит истиной
и чтит мужество.
Потом, обратясь к своей свите, она сказала:
— Отойдите все, кроме Эльгиты. Я желаю побеседовать со святым пилигримом.
Девушки отошли в другой конец комнаты и сели на узкую скамью у самой
стены, где оставались неподвижны и безмолвны, как статуи, хотя свободно
могли бы шептаться, не мешая разговору их госпожи со странником.
Леди Ровена помолчала с минуту, как бы не зная, с чего начать, а потом
сказала:
74
айвенго
— Встань, странник, — сказала она приветливо
— Пилигрим, сегодня вечером вы произнесли одно имя. Я хочу сказать, —
продолжала она с усилием, — имя Айвенго; по законам природы и родства это
имя должно было бы встретить более теплый и благосклонный отклик в здешнем доме; но таковы странные превратности судьбы, что хотя у многих сердце
дрогнуло при этом имени, но только я решаюсь вас спросить, где и в каких условиях оставили вы того, о ком упомянули. Мы слышали, что он задержался в Палестине из-за болезни и что после ухода оттуда английского войска он подвергся
преследованиям со стороны французской партии, а нам известно, что к этой же
партии принадлежат и храмовники.
— Я мало знаю о рыцаре Айвенго, — смущенно ответил пилигрим, —
но я хотел бы знать больше, раз вы интересуетесь его судьбой. Кажется, он
избавился от преследований своих врагов в Палестине и собирался возвратиться в Англию. Вам, леди, должно быть известно лучше, чем мне, есть ли
у него здесь надежда на счастье.
Леди Ровена глубоко вздохнула и спросила, не может ли пилигрим сказать, когда именно следует ожидать возвращения рыцаря Айвенго на родину, а также не встретит ли он больших опасностей в пути.
Пилигрим ничего не мог сказать относительно времени возвращения
Айвенго; что же касается второго вопроса леди Ровены, пилигрим уверил
глава vi
75
ее, что путешествие может быть безопасным, если ехать через Венецию и Ге-ную, а оттуда — через Францию и Англию.
— Айвенго, — сказал он, — так хорошо знает язык и обычаи французов, что ему ничто не угрожает в этой части его пути.
— Дай Бог, — сказала леди Ровена, — чтобы он доехал благополучно
и был в состоянии принять участие в предстоящем турнире, где все рыцарство здешней страны собирается показать свое искусство и отвагу. Если
приз достанется Ательстану Конингсбургскому, Айвенго может услышать
недобрые вести по возвращении в Англию. Скажите мне, странник, как он
выглядел, когда вы его видели в последний раз? Не уменьшил ли недуг его
телесные силы и красоту?
— Он похудел и стал смуглее с тех пор, как прибыл в Палестину с острова
Кипра в свите Ричарда Львиное Сердце. Мне казалось, что лицо его омрачено
глубокой печалью. Но я не подходил к нему, потому что незнаком с ним.