— Это мы еще посмотрим, — невозмутимо ответил бразилец. — Я могу сделать так, что в Венесуэле человека отыщут даже под землей. — Он начал рассеянно насвистывать мелодию карнавальной песенки, а затем сказал так, словно речь шла о чем-то малозначительном: — Однако есть еще одна проблема — ты ведь прикарманил мои две тысячи боливаров. Что же мне с тобой сделать?
Мауро Монагас мотнул головой назад, в сторону Лусио Ларраса, который находился сзади, рядом с дверью, и ответил в том же тоне:
— Он уже сказал: свернуть мне шею.
Дон Антонио даз Нойтес улыбнулся: казалось, ситуация начала его забавлять. Он поискал бутылку коньяка, сделал большой глоток и подержал ароматный напиток во рту, слегка наклонив голову, с иронией наблюдая за толстяком, который стоял перед ним с явным вызовом.
— Вот, значит, чего бы тебе хотелось? — насмешливым тоном спросил бразилец. — Чтобы Лусио отправил тебя на тот свет, когда ты чувствуешь себя счастливым, принося себя в жертву ради любимой женщины? Это же надо! — воскликнул он. — Старики вечно выставляют себя на посмешище, когда влюбляются. Одни спускают все ради первой попавшейся шлюшки, которая хорошо сосет… Другие бросают жен и даже детей, а ты, не имея ни жены, ни детей, ни возможности разориться, решил пожертвовать своей свинской жизнью. — Он отрицательно помотал головой. — Только меня это не устраивает, Монагас! Твоя жизнь не стоит двух тысяч боливаров! Даже двадцати! И я не собираюсь оказывать тебе такую услугу — убивать как героя. — Он злорадно усмехнулся. — А хочу, чтобы ты всю жизнь меня помнил. И ее! Клянусь, ты у меня будешь вспоминать об этой девушке всякий раз, когда тебе приспичит высморкаться или подтереться. — Он повернулся к Лусио Ларрасу и кивнул. — Убери его отсюда! — сухо приказал он. — Убери его, но не убивай: отрежь ему другую руку.
~~~
Негр Абелардо Чиринос, вероятно, смекнул, что дело срочное, и запросил вдвое больше обычного, но, когда ему это пообещали, проявил расторопность, несвойственную Управлению по делам иностранцев, потому что через час он появился вновь и принес четыре документа; передавая их одной рукой, другой взял тысячу боливаров.
— И что теперь? — спросил Себастьян, когда они опять оказались на улице.
— Ты же слышал, что сказал Монагас, — ответила мать. — Мы уезжаем. Надо как можно скорее покинуть город и поискать место, где этот человек — как там его зовут — никогда не сможет найти твою сестру. Я уверена, что это тот самый — тощий, которого мы видели в парке. Он еще был похож на стервятника, который кружит вокруг своей добычи. Давайте поскорей уедем! — взмолилась она.
— К морю?
Себастьян повернулся к брату: это он задал вопрос.
— Если они будут нас искать, то начнут с побережья. Разве не так?
— Так. Полагаю, что так, — согласился Асдрубаль. — Но у этого типа в городах тоже свои люди.
— Согласен! Нам не следует ехать ни к морю, ни в города. — Себастьян сделал паузу, улыбнулся: казалось, он посмеивается над самим собой и над ситуацией, в которой они оказались. — Остаются сельва, льянос и Анды… Кому решать?
— Не думаю, что сейчас время шутить, — рассердилась мать. — Над нами висит серьезная угроза. — Она помолчала. — И не думаю, что сельва — подходящее место для твоей сестры.
— Нет, конечно. Не подходящее. — Себастьян сделал паузу. — И я вовсе не шучу. Просто иногда у меня складывается такое впечатление, что кто-то где-то пытается над нами поиздеваться. Куда он стремится нас загнать? Да существует ли на свете такое место, где бы мы могли жить спокойно? Куда бы мы ни направились: в города, сельву, льянос или горы, — повсюду есть мужчины, а мы уже знаем, что происходит с появлением Айзы.
— Она не виновата.
— А ее никто и не обвиняет. — Он повернулся к сестре, которая шла молча, опустив голову и с отсутствующим видом, словно находилась очень далеко отсюда. — Тебе прекрасно известно, малышка, что я тебя не виню, однако, нравится нам это или нет, такова действительность. — Он покачал головой. — Мне кажется, будто я странствую по свету с бочонком пороха под мышкой, ожидая, что кто-то вот-вот подожжет фитиль… — Он взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза: — Почему бы не решить это тебе? Льянос или Анды?
Айза остановилась посреди тротуара; другие тоже остановились и посмотрели на нее.
Она была необычайно серьезна и выглядела так, будто ей все шестьдесят, когда сказала: