На небольшой полянке, кажется, был разбит самый настоящий лагерь, по которому сновали говорящие звери, кентавры и парочка гномов. Эдмунд осмотрел тех, кого смог увидеть из своего наблюдательного пункта, и на первый взгляд не заметил никого знакомого. Неподалёку от него расположились ярко-рыжий лис и красный гном; они и вели беседу, которую услышал Эдмунд.
— Это немыслимо, — гном выглядел настолько подавленным, что Эдмунд даже испугался: какая же беда приключилась с Нарнией? — Как такое могло произойти?
— Нам не время об этом думать, — заявил лис, разгорячённо размахивая пушистым хвостом. — Важнее помочь его величеству разобраться с этой проблемой.
— Да вот только как? — сокрушённо поинтересовался гном.
— Мы найдём выход, — лис погладил гнома по плечу кончиком хвоста, а затем вдруг шумно втянул воздух: — Однако погоди-ка с разговорами, Брим. Я чую запах человека.
Эдмунд мысленно ударил себя по лбу: как он мог забыть о чутком обонянии зверей? Скрываться стало бессмысленно, и он вышел из-за дерева, надеясь, что его не узнают. Руки он выставил вперёд, демонстрируя, что безоружен. Взгляды почти всех в лагере устремились на него, и Эдмунд поспешил первым начать разговор.
— Мир вам, жители Нарнии, — он почтительно поклонился. «Ты, вообще-то, их король», — настырно шепнуло глубокое подсознание, но он постарался засунуть эту мысль куда подальше. Королём он был более тысячи лет назад, а теперь…
— И тебе, сын Адама, — первым поздоровался один из кентавров. — Кто ты и что тебя сюда привело?
— Моё имя Франциск Орландский, — брякнул Эдмунд первое, что пришло ему в голову. Имя принадлежало первому королю Нарнии, о котором рассказывал профессор Кёрк, а Орландия находилась слишком далеко отсюда, поэтому Эдмунд мог не бояться, что его неведение текущих дел разрушит легенду. Судя по выражениям лиц, ему поверили; Эдмунд впервые поблагодарил тётку Альберту за то, что одевала их с Люси в откровенно старомодное тряпьё. Что же, рубашка и брюки, заставшие, кажется, ещё прошлый земной век, вполне могли сойти за местную одежду. Эдмунд вспомнил, как они со Сьюзан учили орландский диалект перед своим первым дипломатическим визитом в Анвард; в подтверждение своих слов он мог даже что-то на нём сказать, но звери, кажется, и без того приняли всё за чистую монету.
— Что же, Орландия — наш добрый друг, так что мы рады тебе, — кивнул кентавр. — Моё имя Реввус. Однако вынужден сказать, что ты выбрал не лучшее время для визита в Нарнию, Франциск.
— Что произошло? — Эдмунд постарался изобразить удивление. Он уже знал, что в Нарнии неспокойно, и теперь у него появился отличный шанс выведать, что именно не так и в чём заключается его миссия. — Я бы очень хотел это узнать.
— Мы как раз собирались обедать, — сообщила одна из бобрих, выглянув из-за спины Реввуса. — Если никто не против, ты мог бы разделить с нами трапезу, там и обсудим, что случилось.
— Как же мы можем быть против сына Адама в нашем кругу? — вопросил уже знакомый лис. Он приветливо махнул Эдмунду хвостом. — Проходи к костру и бери еду, а то у тебя ни провизии, ни вещей.
Эдмунд благодарно улыбнулся и устроился около костра, от которого пахло ароматными травами; вскоре бобриха вручила ему кружку наваристого супа. Эдмунд действительно был голоден, поэтому начал задавать вопросы только после того, как немного насытился.
— Так что у вас случилось?
— Удивительно, что ты об этом не слышал, — Реввус посмотрел на него с лёгкой печалью.
— Я долго путешествовал; вы первые, кого я здесь встретил, — соврал Эдмунд. — Вся моя провизия и все мои вещи были утеряны, когда я перебирался через горы. Я и правда не знаю, что произошло.
— Легенды возвращаются, — пасмурно ответил лис, усевшись по правую руку от Эдмунда. — То, чего мы не ждали.
— Легенды? Какие же? — Эдмунд удивлённо осмотрелся. Он знал много нарнийских преданий, причём половина из них была связана либо с ним, либо с его сёстрами и братом. Только вот, судя по настроению в лагере, легенда эта рассказывала явно не о Золотых королях и королевах и их торжественном возвращении в Нарнию.
— О Белой Колдунье, — Реввус стал мрачнее тучи, а Эдмунд чуть не выронил тарелку.
— О Джадис? — Он с таким удивлением уставился на Реввуса, что тот недоверчиво вскинул бровь. Эдмунд не мог поверить в эти слова; он ожидал чего угодно, но никак не встречи с самой тёмной страницей своей жизни. Джадис мертва: Аслан ведь сам прикончил её, а затем Эдмунд ещё раз самолично пронзил её мечом, защищая Питера и Каспиана. Он сам видел, как лицо Колдуньи разбивается на мелкие осколки; так что же происходит?
— Тебе известно её имя? — вступил в разговор гном Брим.
— Моя мама — нарнийка, — выкрутился Эдмунд. — Она многое мне рассказывала.
— Стоило догадаться. Ты ведь назван именем первого нашего короля, — заметил Брим.
— Да, именно о ней, — продолжил Реввус. — Нам известно не больше твоего, Франциск. Белая Колдунья вместе со своей армией была разгромлена в битве при Беруне армией Верховного короля Питера Великолепного под предводительством Аслана, это так. Долгие столетия о ней не было ничего известно, но теперь…
— Вы видели её? — Эдмунд почувствовал дрожь, предательски пробегающую по спине.
— Нет. Однако… нам докладывают, что север Нарнии уже покрывается льдом, — Реввус покачал головой. — И волки воют всё чаще. Что ещё это может быть?
Одно имя Белой Колдуньи заставило Эдмунда ощутить холодок, и он поскорее сделал глоток супа, чтобы прогнать его. Конечно, это звучало как полный бред, но… Если Джадис действительно вернулась, понятно, почему Аслан позвал именно его. Проверка это или признание доблести, Эдмунд не знал, но одно ему было известно точно: он победит Джадис снова, чего бы ему это ни стоило.
Однако оставался ещё один вопрос, крутящийся на языке всё это время, и Эдмунд наконец решился его озвучить.
— А что по этому поводу думает король? — осторожно поинтересовался он, чувствуя, как сердце проваливается к нижним рёбрам.
— Его величество делает всё возможное, и мы активно ему помогаем, — Реввус мягко улыбнулся. — Наш король отважен и умён, мы верим, что он найдёт решение.
— Я прошу простить мою невежественность… — Эдмунд замялся. Кентавр не сказал ничего конкретного, и главное так и осталось упущенным. — Я слишком долго путешествовал и совершенно ничего не знаю. Кто сейчас правит Нарнией?
— Его величество Каспиан Десятый, — спокойно ответил Реввус, и Эдмунд ощутил себя так, словно его столкнули с обрыва, и он медленно летит в пропасть. Он не успел и рта открыть, как лис решил дополнить сказанное:
— Верно. Мы все уважаем наших короля и королеву.
— Королеву? — У Эдмунда пересохло в горле.
— Ты разве не слышал? После возвращения из своего великого плавания к Краю Света три года назад король Каспиан сразу же женился на нашей королеве Лилиандиль Пресветлой, — с благоговением в голосе сообщил лис. — И вскоре после этого у них родился сын, наследник трона Нарнии, молодой лорд Кэр-Параваля его высочество принц Рилиан Очарованный, — закончил он.
Эдмунд уткнулся в миску с супом, пытаясь скрыть горькую улыбку.
Итак, с момента их с Люси и Юстасом возвращения в Англию здесь прошло три года, и за это время Каспиан успел не только жениться, но и обзавестись наследником. О, Эдмунд помнил Лилиандиль, эту красавицу с острова Раманду; не забыл и то, с каким скрытым, но восхищением смотрел на неё Каспиан, когда она предстала перед ними в первый раз. Стоит ли удивляться, что он женился на ней? Вот только… Лис сказал, что Каспиан и Лилиандиль сыграли свадьбу сразу после возвращения в Нарнию, а это значит, что у Каспиана получилось то, чего Эдмунд так и не смог — выбросить чувства из головы и окунуться в счастливую правильную жизнь в своём мире. Но как он сумел так быстро забыть всё, что между ними происходило? Неужели только Эдмунд страдал от этих чувств? Ещё и сын… Мысль о том, что Каспиан был по-особенному близок с кем-то другим, резала больнее ножа, и это обижало больше всего.