Не удержавшись, я приподняла уголки губ. Перевод темы уже тоже можно назвать классическим ходом.
— Мы сейчас не учебный план обсуждаем, а проблемную ситуацию.
— Со студенткой Бри?
— Со студенткой Бри, а до нее была студентка Хейзэл, еще раньше — Адамс, Брайн, Рэк и остальные. С эти нужно что-то делать.
Ричард чуть заметно нахмурился и пошутил:
— Ну не могу же я перестать быть милым.
— К сожалению, не можете, — согласилась я.
Я взяла книгу, повернула к себе и прочла название. «Исторический аспект в развитии чернокнижия». Именно за это я его и ценила: даже законный выходной Ричард уделял науке и самообразованию.
— Студентки не перестанут восхищаться тобой, Ричард, даже если ты начнешь носить иллюзию старого уродца. Обаяние никуда не денешь.
Мужчина криво усмехнулся и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди. Еще не защита, но уже оборонительный жест.
— Ричард, — повторила я, подавшись вперед, — я не хочу винить тебя, но надо что-то делать. На случай с Инессой Бри нельзя закрывать глаза, ведь она чуть не убила тебя, пусть даже по ошибке.
В комнату отдыха вошли еще два преподавателя. Профессор Кормак чем-то напоминал Ричарда: примерно того же возраста, тоже красив и харизматичен, но красота его была другая, более порочная. Если Ричард был на первом месте по количеству влюбленных девушек, то Кормак занимал второе. Правда, Кормак сам успешно отгонял от себя студенток после первого занятия. И здесь начиналось его сходство с другим преподавателем — с Эдгаром Марибо. Кормак вел практическую некромантию и обожал шокировать студентов на практическом занятии: то принесет истлевший труп на пару, то отведет студентов на кладбище и заставит поднимать умертвия. После такого развлечения любовь девушек пропадала сама по себе.
Жаль, что Ричард не умел отгонять от себя влюбленных так, как Кормак.
Второй преподаватель, Калиса Филикс, вела бытовую магию совсем недолго, всего год назад она стала преподавателем. Молодая, весьма робкая и немного наивная: она все еще верила, что студенты действительно сожалеют о невыполненном домашнем задании.
— А-а, Верделет! — хохотнув, похлопал коллегу по плечу Кормак. — Что, опять кто-то начудил из-за тебя?
Калиса негромко хмыкнула и присела как можно дальше, стараясь не мешать. Она раскрыла блокнот и что-то начала писать, абстрагируясь от нас.
— А что, может быть, научишь Ричарда паре приемов по избавлению от влюбленных студенток? — усмехнувшись, спросила я.
Кормак фыркнул, уселся рядом с Ричардом и заявил:
— Не получится, он слишком добрый. Впрочем… есть одна идея, которой уже давно пользуется наша дорогая Калиса. Почему бы тебе, Ричард, не начать носить обручальное кольцо?
Калиса вздрогнула и оторвалась от записи, недоуменно и как-то испуганно уставившись на Кормака. Тот вызывающе улыбнулся:
— Что, думала, проведешь меня такой ерундой? На студентов действует безотказно, со мной же такой спектакль не пройдет.
Проигнорировав начинающуюся любовную драму, я задумчиво прикусила губу и посмотрела на Ричарда.
— А что, это хорошая идея, — одобрительно кивнула я. — Две четверти студенток это успокоит, оставшейся горстке проще будет остудить пыл.
Кормак громко рассмеялся:
— А что, ректор выделит премию на покупку обручального кольца?
Я перевела взгляд на него и напоказ грозно прищурилась. Кормак подмигнул — незаметно для остальных. Его можно назвать моим приятелем, но только когда мы наедине. В остальных случаях Кормак соблюдал субординацию. Относительную, конечно: образцом для подражания он никогда не был.
— Еще одно слово — и вычту покупку кольца из твоей зарплаты, — грозно предупредила я, с трудом сдерживая улыбку.
Кормак ухмыльнулся и незаметно, как ему казалось, скосил глаза в сторону Калисы.
Что ж, возможно, ему все-таки придется скоро покупать кольцо, но не для Ричарда.
***
Преподавательское общежитие несколько отличалось от студенческих: у каждого была не просто своя комната, а покои, состоящие из нескольких комнат — спальни, гостиной, кабинета, кухни и ванной. В общем, довольно комфортабельно. Правда, некоторые преподаватели, у которых были семьи, жили в городе и каждое утро приезжали верхом или на карете. Даже у меня в центре города пустовал особняк. Туда я приезжала редко, когда хотела побыть одна, и никто о нем не знал, даже самые близкие люди. Место, которое я не могла назвать домом, но в котором могла снять все маски: сильного мага, умного ректора, независимой женщины. Наверное, только те стены и видели мои слезы.