Направляясь в аудиторию, подготовленную для встречи, я кричала, плакала, избивала Себастьяна Эрриана. Все это мысленно, разумеется. Снаружи я сохраняла маску невозмутимости, делала это легко, играючи: за несколько лет работы ректором Темной Академии и еще раньше, работая преподавателем в Салеме, этот навык выработался до автоматизма. Даже самые близкие друзья не могли бы выявить на моем лице волнения.
А между тем я захлебывалась в яростной обиде на Себастьяна Эрриана. Старая, давно заросшая рана вдруг открылась — через столько лет. Я тщательно похоронила свое прошлое, больше десяти лет не возвращалась в место, где родилась, и не видела кровных родственников. Правда, с последними вовсе не горела желанием увидеться вновь, так что сильно не переживала.
Эрриан разрушил мою жизнь, сделал меня черствой, озлобленной и холодной, словно льдина. Когда став моим наваждением, моей любовью — первой, горячей и, как оказалось, единственной, он пробрался в самое сердце, заставил довериться себе… чтобы пройтись по мне разрушительным огнем — жарче, чем огонь драконов. И сейчас мне предстояло встретиться с ним спустя четырнадцать лет.
Так что меня интересовал вопрос — помнит ли он меня так, как помню его я?
Может быть, у него были еще такие влюбленные дурочки, которых он использовал, и я одна в целой череде его любовниц. Вполне вероятно, ведь в прошлом он был очень красив, статен, богат и обаятелен. А что еще нужно для того, чтобы влюбиться юной девушке?..
С трудом погасив рвущуюся наружу магию, я открыла дверь в аудиторию и вошла, равнодушным взглядом мазнув по собравшимся. Для удобства столы сдвинули в форме буквы «П», чтобы каждый мог видеть друг друга и спокойно обсуждать проблему.
Кучкой сидели мои подчиненные, преподаватели Темной Академии. Они недовольно зыркали на светлых, но молчали, вовремя уловив угрожающий взгляд Архелии Марибо. Из темных, пожалуй, дружелюбный вид имел Том, мой незаменимый помощник. Именно он в последнее время вел дела со светлыми. Началось это примерно тогда, когда в противостоящей нам академии сменился ректор.
Ученые и преподаватели из Светлой Академии расположились на противоположной стороне. Было их чуть больше, все-таки там больше как штата, так и студентов. Нынче темная магия не в моде, студенты рвутся к свету.
— Рада приветствовать всех вас в стенах Темной Академии! — громко поздоровалась я, глядя куда-то между светлыми. Ощущение чужого взгляда пронзило так остро, что сердце на пару секунд замерло, чтобы забиться чаще.
Узнал или нет? Я ведь не только внешне изменилась, но и приобрела другое имя — впрочем, он может задуматься и над этим именем.
— Благодарим за оказанное гостеприимство, ректор Маринер, — один из светлых (конечно же, я понимала, кто это) встал и склонил голову. — Надеемся, мы не слишком потревожим вас.
Давай, ректор Темной Академии Рейвен Маринер, подними глаза и посмотри на него! На своего коллегу и одновременно руководителя противостоящего учебного заведения, и только! Забудь, что он твой бывший любовник! Соберись, тряпка!
Сжав зубы, я натянула на лицо вежливую улыбку и посмотрела в глаза Себастьяна Эрриана.
Весь мир взорвался вокруг, но лишь на мгновение, а потом тут же собрался.
Безумие, чистое безумие — видеть его, смотреть в глаза, когда-то самые любимые, и понимать, что этот человек изменил всю мою жизнь.
По моим прикидкам, Эрриану сейчас около тридцати пяти лет. За четырнадцать лет он сделался шире, раздался в плечах, сохранив стройность. Курчавые волосы были острижены, хотя раньше он завязывал их в хвост. Я любила играть с ними, сжимать в порыве страсти… хоть это и длилось всего одну восхитительную ночь. Его сильно изменила бородка, придавая вид какой-то суровый, непривычный. Вряд ли я узнала бы его, встретив на улице. Конечно же, если бы не посмотрела в глаза — ярко-голубые, контрастирующие с черным разлетом густых бровей и темно-каштановых волос.
И, неожиданно даже для меня, темно-серый камзол, привычный скорее для нас, чем для светлых.
— Счастлив наконец познакомиться с вами лично, ректор Маринер, — улыбнулся он.
Не узнал.
Тяжело сглотнув, я улыбнулась в ответ и как можно спокойнее ответила:
— Безусловно, это взаимно.
Ненавижу.
Предательский румянец окрасил щеки в красный цвет — а может, мне просто так казалось. В любом случае, сохранить невозмутимый вид удалось с большим трудом.