Трак была… невозмутима, как слон, во всяком случае тогда, когда она чувствовала мой запах. Я потратил кучу времени на то, чтобы научиться ездить на ней верхом, намазывая её шкуру жиром, чтобы можно было подобрать подходящее седло, и обучая основным командам. А ещё совершенно случайно узнал ответ на вопрос, который не давал мне покоя: Грузовик была невосприимчива к огню также, как и я. В тот момент у меня чуть не случился сердечный приступ, когда Трак переползла через пылающий костёр, чтобы достать упавший кусок фрукта, а затем преспокойно улеглась на горящие угли и съела свой кусок, не обращая на пламя ни малейшего внимания.
Когда Рамсин говорил мне, что фалдоны суровы, представлял себе совсем другое. В тот день я решил объездить новое седло и взял Трак с собой на прогулку. В пасторальном настроении души мы не спеша двигались по лугу, наслаждаясь прекрасным днём. Фиби и Лина сидели у меня на плечах и откровенно млели от катания на фалдоне.
Неожиданно мы наткнулись на небольшое гнездо летучих гадюк. Змеи были длиной около четырех метров с нефритовой чешуёй. Их бока расправлялись, как крылья, они могли подниматься в воздушных потоках и пикировать сверху на свою цель.
Вдруг Фиби зашипела, я поднял голову и увидел, что полдюжины тварей атакуют Ангелину. Сильванская белка сорвалась с моего плеча, с разгона прыгнув на спину Трака и мгновенно исчезая между её бронированными пластинами. Тогда-то и обнаружилось, что Трак… очень, очень нравится щекотка. Трехтысячекилограммовое животное издало серию кашляющих фырканий, а затем начало быстро вращаться вокруг собственного хвоста. Грузовик вообще-то не отличалась особой скоростью передвижения, но оказалось, что могла кружиться с просто потрясающей быстротой. Через несколько секунд я отправился в короткий полёт и покатился по травянистому полю, а Фиби осталась разбираться с воздушными гадюками в одиночку. Это не составило для неё особого труда: она просто вдохнула и выплюнула в змей несколько трещащих шаров сине-белой плазмы. После того как первые две из них сгорели дотла, остальные обратились в бегство. Фиби получила массу удовольствия, а я стоял, потирая ушибленный копчик, и пытался понять, как заставить фалдона перестать извиваться настолько, чтобы можно было выудить из её пластин белку.
Наконец я с трудом угомонил не на шутку развеселившегося фалдона и вытащил Лину, не забыв прочитать ей небольшую нотацию: — Ты ведь понимаешь, что не можешь прятаться там от каждой опасности, — белка не соглашаясь, зашипела на меня и замахала лапками. Она пискнула, показав в небо, и вздохнула.
— Да, я понимаю, что летающие змеи — это страшно, но ты так крепко запуталась в пластинах Трак, что мне чуть не пришлось тебя вырезать оттуда!
Ангелина всё ещё продолжала жаловаться, пока я забирался обратно на спину фалдона. Трак издала хрюкающий стон и вдруг легла на живот. Я в замешательстве уставился на большое животное и опустился, чтобы взглянуть на её клювастую морду. Большие навыкате глаза скорбно смотрели на меня.
— В чем дело, девочка? — обеспокоенно спросил я.
Издав ещё один низкий глубокий стон и открыв клюв, она дохнула мне в лицо на удивление сладким, словно густой приторный сироп, ароматом. Не ожидавший такого проявления чувств и не успев прикрыть рот, чуть было не захлебнулся от неожиданности. Я почесал нижнюю сторону её клюва, пытаясь понять, что же всё-таки её беспокоит. Трак то и дело поглядывала на моё плечо, и я наконец понял, что она вопрошающе, с какой-то мольбой смотрит на Ангелину.
— Ты хочешь ещё щекотки? — уже многое здесь повидавший, такого не ожидал даже я.
Трак встала на ноги, а я мысленно застонал и взглянул на Ангелину. Белка довольно оскалилась.
— Ну, ты же сама это устроила, и что собираешься теперь с этим делать? — строго спросил свою спутницу. Ангелина бросила на меня взгляд, обещавший возмездие, а затем спрыгнула вниз и проскользнула под панцирь Трака возле её шеи.