Зачиталась, и как-то потихоньку вечер прошел.
Супруги даже не разговаривали. Они сидели рядом, молчали, плясал огонь в камине, шуршали страницы книг, от глинтвейна пахло смородиной…
Как же это было здорово — вот так сидеть и молчать. И ни о чем не думать, просто ощущать рядом человека, которому так же хорошо, как и тебе.
С тех пор такие вечера стали почти традицией.
Селия знала, что Рональд любит работать в кабинете — подолгу.
Знала о его пристрастии к костюмам самой вырвиглазной расцветки. Почему? Ему так нравилось. Во всяком случае, других объяснений она не получила.
Знала, что Рональд любит малину и не любит ежевику, знала, как он двигается, знала, как расписывается на документах, но кое-что оставалось для нее закрытой книгой.
И обиднее всего — книга не просто не желала открываться, она еще и уворачивалась.
К примеру, откуда Рональд знает монарха.
Свои отношения с Даллареном он не обсуждал никогда. Вообще никогда. Ни как он познакомился с императором, ни что значат его слова, ни…
'Прости, Селия, это слишком личное'.
И не настоишь, как-никак она не жена в полном смысле слова. А хочется ли ей стать женой?
По-настоящему, делить и горе и радость, и сладость и гадость, детей рожать, воспитывать, да много чего еще…
Хочется?
Селия не знала.
Это как лотерея, о которой рассказывал Юра. Кстати, она рассказала о ней супругу, а тот — его величеству, и казна неплохо пополнялась в дни праздников.
Но…
Вот если бы можно было сначала узнать, что скрывает Рональд, а потом принимать решение. А она- наоборот.
Ей предлагается определиться со своими чувствами, а уж потом… а как тут определишься?
Анна-Лиза закатила глаза.
— Сели, ты у меня умничка, но иногда — такая дура!
— Да неужели?
— Конечно. Что ты не можешь определить? Свое отношение к Рональду?
— Ну… да.
— Ты его любишь?
— Не знаю.
— Представь — завтра его не станет.
— К-как?
— Вообще никак. Нет его. Умер, спрятался, собакоголовые сожрали… тебе будет плохо?
Селия честно задумалась.
Будет ли ей плохо?
О, да!
Ей не просто будет плохо, ей будет очень, очень плохо. Анна-Лиза заметила, что подруга нашла ответ, и продолжила атаку.
— Ты его спасешь, если у тебя будет возможность?
— Я же уже…
— Ну да. А сейчас?
— Тоже, — даже не задумалась Селия.
— Ты хочешь, чтобы он ушел из твоей жизни?
— Нет.
— Ну и? Сели, тебе без него плохо, ты не хочешь, чтобы он ушел из твоей жизни, ты готова его защищать даже ценой своей шкуры… ты уверена, что это не любовь?
— Ну… я же твои романы тоже читала.
— И? — не удержалась Анна-Лиза.
— Ее сердце стучало так, что громовые удары отдавались в комнате часовым боем…
— У девушки порок сердца, это бывает, — кивнула блондинка. — Еще что?
— Ноги подкашивались, голова становилась то легкой, то невероятно тяжелой, все тело налилось свинцом…
— Точно, порок сердца, все симптомы, — еще раз кивнула блондинка. — а может, и еще какие болячки.
— Она не могла даже слова сказать от смущения, глядя на лицо мужчины….
— Серьезно? Жестами изъяснялась?
— Н-нет… кажется, дальше там по тексту слова были.
Анна-Лиза хохотнула.
— Ну так? Какие еще признаки?
— Если в общем — смущение, нервозность, изменение самочувствия, резкое поглупение или наоборот — поумнение…
Анна-Лиза закатила глаза.
— Сели, ты физически совершенно здорова. Что ты предлагаешь — резко заболеть?
— Анни, в твоих книгах все это — признаки влюбленности.
— И что? Даже простудой все по-разному болеют. А уж любовью…
Селия покачала головой.
— Ты считаешь, что я его люблю?
— Сели, милая — голос Анны-Лизы был непривычно мягким. — Ты из нас троих самая рациональная и серьезная. Подумай сама, как может выглядеть твоя любовь? Ты не так легкомысленна, как я, не так импульсивна, как Линда. Ты ко всему подходишь очень серьезно. Так почему твоя любовь должна выглядеть, как в романах?
— Я об этом не думала.
— Так подумай. Мы все разные, и любим по-разному, и выглядит это по-разному… есть люди, которые приносят избраннице под окно корзины с розами, а есть те, кто смотрит на девушку и предлагает одеться, чтобы она не замерзла. Кто-то дарит бриллианты, пуская пыль в глаза, а кто-то не подарит золота, нет у человека на это денег. Но встанет ночью к ребенку, принесет тебе воды, когда ты заболеешь… Мы разные, Сели! Нельзя всех стричь под одну гребенку, кстати, не самую ровную, а потом удивляться, что все не так. Конечно, не так!
— Ты стала мудрой, Анни.
— Сели, ты говоришь глупости.
— В кои-то веки?
— Конечно! Подумай сама, вы с Линдой набиваете свои шишки самостоятельно, а я — на чужом опыте.
И в доказательство Анни помахала новой книжкой, которую ей привезла Селия.
— Розабелинда?
— Ага… хорошо пишет!
— О чем?
— Я этот роман еще не читала.
— А прошлый?
— О том, как несчастный граф влюбился в инеистую деву.
— Извращенец. Он себе ничего не отморозил?
— Она потом растаяла…
— В процессе? Эммм… любви?
— И оказалась огненной.
— Отмерзло — или поджарилось, неважно, но детей там точно не будет.
— Язва ты, Сели, все опошлишь!
— На том стоим, — согласилась подруга. Возвращался Грон, и приступ откровенности следовало прекращать. — Ну что? Ждем?
Анни коснулась кошелечка. Открыла, посмотрела на лист бумаги.
— Можно не ждать. Готово?
— Да.
— Тогда я начинаю напитывать линии.
— Валяй.
Селия отошла в сторонку, чтобы не мешать. Огненная и водная магия антагонисты. Они способны работать вместе, но не так, чтобы долго. А если речь идет о напитке символа, лучше не мешаться. И не поможет Селия, с ее пятью единицами. И конфликт сил может случиться… ждем!
Линии треугольника и руны в нем начинали медленно светиться, пульсировать, и в такт им зашумели горы.
Дрогнули.
Загудели протяжно и насмешливо.
Нахальные девчонки!
Но… дорогу все же открыли.
Глава 2
Не кабинет.
Каминная. Небольшая, роскошно отделанная комната. Как легко догадаться — громадный камин, облицованный — авантюрином. Золотисто-рыжим, уютным, и искры, которые танцуют внутри камина, словно бы продолжаются наружу.
Светло-коричневые тона обивки кресел и дивана, темно-коричневый паркет и такой же здоровущий пушистый ковер, бежевые стены и бежевые же шторы.
Очень уютная комната.
Очень мужская.
Далларен сюда вписывался идеально.
Простой серый костюм, темные волосы стянуты лентой в недлинный хвост, в руках бокал с вином.
Рональд же…
Ярко-алый костюм дополнялся ядовито-зеленой рубашкой и фиолетовыми чулками. Фиолетовые кружева и ярко-зеленые сапоги из кожи неведомой ящерицы удачно гармонировали со всей остальной одеждой. А громадный бант, стянувший волосы мужчины, был для разнообразия, голубым. Захотелось.
Среди каминной Рональд был…
Ужасен!
Но Далларен так не считал, и гостя разглядывал весьма доброжелательно. Рональд поклонился, отчего у императора даже слегка в глазах зарябило — стразы, стразы…
— Ваше императорское…
— Рональд, не зли меня.
— Слушаюсь, государь, — Рональд послушно расположился в предложенном кресле и потянулся к бокалу с вином. Легким, ежевичным.
Да, Далларен мог смаковать арденские вина и с видом знатока рассуждать об их вкусе, цвете, насыщенности, запахе…
Но любил он простое ежевичное вино. Кстати — по мнению Рональда очень вкусное, хотя малиновое было бы лучше. Ежевика в чистом виде Рональду все же не нравилась.
— Как дела?