Их было всего около двух десятков, все в основном юноши, и лишь две девушки — сама Уна и еще одна, миловидная блондинка с очень симпатичным, открытым лицом. В ее больших голубых глазах застыло какое-то детское изумление и совсем неуместный восторг, грубая одежда не смущала ее, и поначалу Уна, которую угнетало в академии буквально все, не поняла этой странной радости. Но потом, оглядевшись кругом, вдруг рассмотрела окружающую обстановку, и вторая волна потрясения, куда более сильного, чем первое впечатление об учебном заведении, нахлынуло на нее.
Академия словно являла собой потайное крыло королевского замка. В полумраке, которого не в состоянии был разогнать золотой свет свечей, поблескивала позолота, корешки солидных книг в застекленных шкафах из дорогого красного дерева. Мебель, обтянутая шелковой дорогой обивкой, была изящна, а над широкой мраморной каминной полкой в позолоченной раме был размещен потрет Алого Короля, настолько прекрасный и реалистичный, что казалось — монарх сейчас глубоко вздохнет и приветственные слова сорвутся с его губ.
— Невероятно, правда! — пискнул рядом дрожащий от счастья голосок, и Уна, обернувшись, увидела эту незнакомую девушку рядом с собой. — Мы будем жить рядом с Королем! Мы почти его гости, здорово, да?
— Очень, — хмуро ответила Уна, продолжая оглядывать собравшихся здесь студентов.
Уна глянула на девушку, с восторгом рассматривающую убранство и тотчас поняла, отчего она — и еще несколько магорожденных, — выбрали именно эту академию. Дар их еле тлел в их телах, совсем крошеной золотой искрой, догорающим угольком. Смешно было бы рассчитывать на какое-то особое, высокое место в магическом мире, будучи настолько слабым магом, почти затухающим. А хитрость техномагов могла усилить природные данные, дополнить их… как костыли, напомнила себе Уна, скрипнув зубами. Не их вина, что они родились настолько слабыми, и понятно их горячее желание сровняться с другими, более одаренными… и оттого еще обиднее и унизительнее ей, такой сильной, быть рядом с ними!
Но ничего… ничего…
Всего трое из вновь прибывших студентов были магорожденными. Уна почувствовала их дар, тонко позванивающий золотой пылью, и они учуяли ее, с интересом рассматривая одаренную девчонку, непонятно зачем отважившуюся поступить в Алмазное Сердце.
Остальные студенты были дара лишены; и Уна почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, когда среди незнакомых лиц ее взгляд вдруг нашел его — Дерека, — прекрасные глаза и рассмотрела льняные длинные волосы, рассыпавшиеся по его плечам. Он разговаривал с парой мальчишек, так же, как и он, обрадованных зачислением в Алмазное Сердце, смеялся, на лице его было написано нетерпение и предвкушение — в отличие от Уны, ему его будущая жизнь рисовалась только в радужных красах.
Конечно, куда еще мог пойти этот тщеславный мальчишка, как не в Алмазное Сердце! Где еще для техномага распахивалось больше возможностей, где еще техномаг мог сделать такую блистательную карьеру, как не здесь?! Нужно было догадаться! Уна в ярости прикусила губы, понимая, что теперь она долгое время проведет бок о бок со своим главным врагом, возможно, даже вынуждена будет с ним вместе делать задания и обучаться магическим премудростям. И все это время, каждый миг, глядя в его красивое лицо, в его голубые, как светлое южное море глаза, Уна будет вспоминать искалеченных братьев!
Странно, но серая строгая форма шла Дереку. Ладно сидящая, идеально подогнанная, она подчеркивала ширину его плеч, стройность тела, оттеняла благородную матовость его кожи. На мгновение Уна, забыв о своем гневе, даже залюбовалась юным техномагом. Он был красив, очень красив и выделялся из общей массы студентов всем: лицом, словно выписанным самым искусным и щедрым художником, не пожалевшим ни тонкости чертам, ни глубины глазам, ни румянца красиво очерченным губам; сложением, которому позавидовали бы и юные спортсмены; уверенной манерой двигаться, приличествующей знати, умением держаться в обществе. И эти неприметные серые тряпки — форма академии, — казались на нем роскошным королевским нарядом. Остальные студенты, словно стыдясь своего нелепого, жалкого вида, горбились, сутулились, желая спрятаться от изучающих их взглядов, а Дерек, напротив, стоял ровно, свободно, гордо подняв белокурую голову и заложив руки за спину. И Уна, невольно залюбовавшаяся им, золотым светом, играющим на его светлых локонах, устыдилось того, что чувствует симпатию к своему врагу.