- Снова заболела? – с тревогой спросила она.
Та отмахнулась.
- Ничего нового, болит как обычно, не сильно, но и не слабо. Я вот думаю над одним заманчивым предложением.
- Пересадить кожу с попы? – неловко пошутила Беата, вспоминая разговор годичной давности.
- Перестань, - отмахнулась та. – Мало мне обезображенной спины, надо чтобы и задница была в шрамах?
И подруга без стеснения сняла сорочку и полюбовалась на свою попу, действительно гладкую и упругую. Беата, уже привычная к выходкам подруги, даже глазом не моргнула и спросила:
- Тогда что тебя так заинтересовало?
- Татуировка. – коротко ответила та.
- Это же больно! – ахнула Беата.
Инесс усмехнулась.
- Девочка моя, это не больнее, чем то, что я испытываю каждый день. Ну, месяцок-другой может и поболит немного, зато потом заживление пойдет ускоренными темпами. Тирлилия Рлит сказала, что с татуировками все может пройти за пять лет.
- И это называется быстро? – недоверчиво спросила Беата.
- А без них – десять! – отрезала Инесс. – В Коллегии целительства какая-то талантливая девочка составила лечебную формулу растительных чернил. Пятнадцать компонентов, несколько этапов приготовления и нанесения, разная глубина тату. В общем, пока Рлит объясняла, я чуть мозги не сломала. Зато буду экспериментальным образцом для целого курса лечебной магии! Мои коллеги на границе животики надорвали бы от смеха.
Лицо Инесс затуманилось, и она поспешно натянула сорочку обратно. Беата подошла к ней, осторожно обняла за талию и положила голову на плечо.
- Ты так скучаешь по своему боевому братству?
Та потрепала подругу за волосы и с усмешкой ответила, пряча печаль в голосе:
- Нет, конечно, эти засранцы кого хочешь доведут до ручки. Просто мы темные такой народ – если есть возможность побыстрее получить нужный результат, мы это сделаем.
Она взяла за плечи Беату и поставила перед собой:
- Не переживай, подруга! Хочешь, я твое имя выведу у себя под лопаткой?
- Лучше подмышкой, чтобы никто не увидел, - отшутилась она.
Ей хотелось плакать. Она великолепно помнила, в каком состоянии привезли Инесс с южной границы. Без сознания, стонущую от невыносимой боли, с обгорелыми лохмотьями кожи и черными запекшимися ранами на спине. Тогда Беата сама вызвалась быть соседкой Инесс, чтобы ухаживать за ней, и если поначалу та посылала ее длинно и витиевато, то с каждым днем ее посылы сокращались и однажды она признала, что та достойна выносить за ней горшки, менять простыни и мазать больную спину. С тех пор как Инесс признала за ней право жалеть ее, а Беата – поучать, соседки подружились
- Договорились! – обрадовалась Инесс, и размашисто начертила рукой в воздухе «Инесс и Беата навсегда»!
- Достаточно просто лендарийской вязью, - пробормотала Беата, краснея.
- Хорошо, - не удивилась Инесс, - лендарийской так лендарийской.
Лендарийская вязь была первым языком магов, использовавшимся еще до начала первой магической войны. Сейчас не нем никто не говорил и мало кто знал. И те самые древние книги, которые смотрели в Особом хранилище подруги были написаны на нем.
- Хватит о грустном! – решительно заявила Инесс. – Как прошли твои переговоры с деканом? - и она лукаво улыбнулась, показывая, что спрашивает совершенно не о разговорах.
- Никак. Я его уже бояться стала, – вздохнула Беата, - и страх какой-то не мой – липкий, вязкий, возникающий сам собой.
- Это плохо.
- Зато догадайся, кто караулил меня около фонтана, под окнами Мортера? – ядовито спросила Беата у подруги.
Та оживилась:
- Неужели красавчик-аристократ?
- А ты откуда знаешь?
- Девочка моя! Да вся Академия видела, как он нес тебя на руках! Бережно, как хрупкую вазу!
- Это он специально, чтобы меня позлить! – с обидой воскликнула девушка.
Инесс странно посмотрела на нее и ответила через паузу:
- Знаешь, иногда я забываю, что ты совсем маленькая и думаю – ну ты и дура!
И вскинула руку, видя, что Беата собирается резко возразить:
- И не говори мне ничего. Разбирайся сама со своим Даном, а я посмеюсь, глядя на весь этот спектакль.
- Беата!
- Беата! Ответь мне, девочка моя, повернись!
Сладкий голос бывшего возлюбленного привычно коснулся ее ушей, но девушка не шелохнулась. Она была настолько измучена этими ночными приходами, что каждый раз засыпала с трудом, боясь закрыть глаза и услышать ставший ненавистным шепот бывшего жениха.