Сама отошла от него на несколько шагов, обошла слева и громко крикнула:
- Летит птица!
Вокруг нее просвистели два огненных шара.
- Молодец. Бежит зверь.
Всполох огня пробежал по мерзлой траве и затих.
- Правильно. Падает дерево.
Раздался небольшой взрыв. Так они развлекались около получаса, пока Беата не хлопнула в ладоши, и не приказала открыть глаза. Дан Глас тяжело дышал - заклинания наощупь дались ему тяжелее, чем с открытыми глазами.
- Очень хорошо. Вам нужен отдых?
Глас сжал губы и отрицательно помотал головой.
- Тогда продолжим. Сейчас я вам перечислю условия нападения, а вы за три секунды должны составить нужное заклинание. Готовы?
И дождавшись его кивка, она быстро проговорила:
– Пожар со всех сторон идет сплошной стеной выше человеческого роста, нет никакого просвета. Ваши действия?
Через несколько секунд яркая молния вышла из его рук, ударила в небо, вызвав глухие раскаты грома, и на землю хлынул ливень, мгновенно промочив и ученика и мастера. Беата, ожидающая всего лишь локального дождика, и не успевшая поставить защиту от ливня, выругалась и побежала в дом. Мужчина постоял еще какое-то время под сплошными потоками воды, глядя в черное свинцовое небо, обложенное со всех сторон тучами не веря, что он смог вызвать такое стихийное бедствие, а потом пошел вслед за мастером.
Та, дождавшись его в дверях, молча показала ему на навес, и скрылась в доме. Пришлось Гласу запирать лошадей в крытом загоне и в дом он вернулся вымокшим насквозь.
- Как можно было не рассчитать энергию молнии! – набросилась она с упреками. – Это изучают на первом курсе!
- Откуда такой ливень? – схолара беспокоило другое. – вода должна была замерзнуть еще в небе.
- Не беспокойся, - саркастически ответила Беата, - сейчас начнется снегопад, вот увидишь. Наши занятия нагрели воздух и благодаря этому мы получили возможность принять душ. Дрова в углу, камин перед тобой. Надеюсь, ты умеешь его растапливать, или тебе и здесь надо объяснять элементарные вещи?
- Не беспокойся, я справлюсь, - разозлился Глас.
- Вот и славно!
Она в бешенстве обвела глазами комнату, и, не увидев ничего кроме большой низкой лежанки с тонкими матрасами, набитыми сеном, никакого, даже крошечного закутка, разозлилась еще больше и стала торопливо снимать с себя мокрую одежду, отвернувшись от мужчины. Ее колотило от ярости и от холода одновременно, и кое-как стащив юбку с кофтой, она принялась расшнуровывать корсаж, почувствовала спиной жар, идущий от камина и повернулась.
Ее ученик успел не только разжечь огонь, но и снять кафтан с рубашкой, и теперь расстегивал штаны. Отблески огня блестели на его руках, на пластинах мышц живота и мощных плечах, и Беата почувствовала, что неудержимо краснеет. Что с ней? Во время учебы она видела десятки полуголых мужчин! Почему вид одного из них так ее смутил?
- Ты что делаешь? – возмутилась она.
- А что, какие-то проблемы? – он поднял голову и с удовольствием оглядел девушку. Она стояла в одной рубашке, доходившей до середины бедер и в расшнурованном наполовину корсаже. Роскошные волосы мокрыми прядями спадали на плечи и ручейки от волос делали совсем прозрачной и без того мокрую рубашку.
- Похоже, что тебе требуется помощь, - быстро сориентировался он, - и, подойдя к ней, ловкими движениями начал расшнуровывать корсаж.
Беата настолько не ожидала этих действий, что минуту не могла ничего сообразить. А когда сообразила – было поздно: корсаж был расшнурован и сброшен, а Глас стоял вплотную к ней полуголый и напряженный.
- Отойди от меня! – охрипшим голосом попросила она.
- А если я не послушаюсь? – Глас понимал, что никакие силы не заставят его отойти от Беаты.
- Ты получишь первое замечание!
- Я согласен на все три, - ответил он и сделал то, что хотел сделать очень давно – поцеловал своего мастера.
Поцелуй был ласковый, но настойчивый, ее губы сладкими и беззащитными и Глас, хотевший быть терпеливым и острожным, не выдержал и языком проник в рот.
Горячая волна опалила Беату с ног до головы. Поцелуй Дана был упоительно прекрасен, и она даже позволила ему проникнуть в свой рот, наслаждаясь этими давно забытыми ощущениями первого поцелуя – сладкого и почти целомудренного. Но, предвосхищая то тягостное чувство страха, каждый раз охватывавшее ее после поцелуев с мужчинами, она прервалась первая и легонечко уперлась в его грудь руками.