Мы с Ларсом пожевали оставшиеся с дороги галеты и запили водой из дорожной бутылки. Кажется, можно было идти навстречу своей судьбе.
Пусть даже эта судьба пока что на один год.
***
Мы спустились по лестнице, на удивление, в компании двух невероятно серьезных юношей в аналогичной форме - вот только ростом они были с Ларса, то есть выше меня на голову, и форма сидела на них гораздо лучше. Юноши поздоровались сдержанно и важно, представились - их имена я сразу же забыла. Однако идти в группе оказалось проще. Выйдя из башни, мы дружно свернули направо и спустя какое-то время оказались около двухэтажной постройки из серого кирпича. Надпись на дверях гласила «Библиотека», и это явно было не то место, где нам нужно было оказаться в самое первое утро в Академии. Мы обошли здание по периметру и удивленно охнули: одна из стен оказалась изрисована портретами. Юноши и девушки в одинаковых темно-серых беретах, множество самых различных лиц. Один из новых знакомых, кажется, Алекс, предположил, что это портреты выпускников, и мы сразу с ним согласились. Те, что сверху, могли похвастаться кружевными воротниками по старой моде, те, что внизу, явно были нашими недавними предшественниками. Однако времени разглядывать галерею не было, и мы заметались между библиотекой и общежитием. К счастью, перед нами возник мистер Мармет, сухо взглянул на каждого и повел нас, как стадо баранов, на широкое пустое пространство перед главным зданием. Впрочем, совершенно пустым оно не было -на нем уже обреталось порядка двадцати фигур, облаченных в темно-серые плащи. И вот тут я самым натуральным образом выпала, как любил говорить.. .ох, нет...резко остановилась и перевела на Ларса возмущенный взгляд. Дело в том, что помимо юношей на академической площади, если можно было так назвать ровным квадрат утоптанной гладкой земли, были и девушки. В платьях!
Да-да, примерно на десяти-двенадцати девушках были самые настоящие платья, темносерые, из матовой плотной ткани. Волосы у кого-то были убраны под берет, у кого-то свисала коса, а одна, высокая брюнетка с кокетливой родинкой на щеке, могла и вовсе похвастать копной распущенных пышных волос.
Ларс прыснул в кулак. Внутренний голос был с ним солидарен, хотя и более многословен: «Нет, я не могу понять вас, девчонок. Сами себя ругаете и в хвост, и в гриву, но стоит кому-то с вами согласиться, так тут же обижаетесь».
«Это ты сейчас о чем?» - подозрительно подумала я.
«Ну как же, ты всегда ходила в мальчишеской одежде, но стоило кому-то тебе ее предложить - и глаза всем выцарапать готова».
«Про глаза - это перебор. Максимум, пара клочков волос с макушки».
Я встала в общий ряд молчаливо переглядывающихся новоиспеченных адептов и, к собственной радости, ни в чьих глазах не прочитала понимания того, что будет происходить дальше. Кто-то, как и в любой группе, выглядел более уверенно, ершился и хорохорился, кто-то казался скромнее и тише. Но, как это ни странно, ни один не попытался завести с кем-либо разговор, что-либо спросить или познакомиться. Юноши и девушки просто стояли в ряд, молчали и.. .ждали.
Я произвела нехитрые подсчеты. Одиннадцать молодых людей - почти все выше меня на голову. Двенадцать девушек. И я.
«Великолепно!»
«Заткнись и дай подумать».
«А что тут думать. В Академии царит равенство и равновесие. И поскольку одного молодого человека не хватило...»
«К демонам равновесие»
«Можешь просто раздеться. Эффектно и наглядно».
«Дождусь конца торжественной части и потребую платье»
«А у них, наверное, нет»
«Пусть ищут. А то и правда разденусь».
Внезапно тишина на площади стала как-то еще тише, плотнее, тяжелее, хотя, казалось бы, куда уж тише. Я обернулась на источник тишины - смешно, обычно в этих ситуациях говорят «на источник шума».
К нам приближалось трое людей, спокойным, даже неспешным шагом. Впереди шел высокий мужчина в годах, удивительно статный, с длинными, ниже плеч совершенно седыми волосами. В его лице, неподвижном, с немного размытыми чертами, словно по свежему рисунку провели влажной тряпочкой, ощущалась сила.. .и усталость. Чуть позади следовал уже знакомый мне проректор-со-сложной-фамилией, смотревшийся слишком обыденно и просто на фоне своего колоритного старшего коллеги. Возраст сладкоголосого проректора на залитой нежно-лимонным утренним солнцем площади определить было невозможно: тридцать, сорок.. .пятьдесят? А третьей была женщина. Ее я рассмотрела хуже других - плащ, укрывавший ее с головой, позволял лишь оценить стройную фигуру да выбившуюся прядь русых волос.