- Давайте! Дерзайте! Мне плевать!
Тут Дарриан засмеялся, так громко, что стены содрогнулись. Девушка, же с непониманием на него уставилась.
- Мира, Мира, - низким баритоном, проговорил мужчина, - Я жесток, коварен и мстителен, но не на столько. Это все шутки. У меня такой вот юмор.
- Черный юмор! - подтвердила девушка, пытаясь вырваться. Вся хваленая смелость испарилась, и, превращаясь в нервный тик, - Шутил он! Пф!
- Да, пора на этом заканчивать, - произнес ректор, вставая с кровати, и направляясь в сторону ванны. Мира, же уже исчезла, переносясь в свою комнату.
Встав под струи холодной воды, Дарриан тяжело вздохнул, пытаясь прийти в себя. Все-таки утро оказалось запоминающимся.
***
В своей комнате девушка поспешила принять душ. Все происходящее Мире казалось чем-то странным, непонятным и очень смущающим. Как она оказалась в комнате уважаемого ректора - и вовсе загадка. Память подводила окончательно... или дело не в памяти...
И лишь стоя под струями холодной воды, голова хоть немного остывала. Смущающая краска по-тихонечку снисходила с лица, предавая ему естественный, присущий с рождения бледный цвет. В голове воцарилась трезвость, а в сердце все еще горел огонь. И причиной пожара был Дарриан Сноу.
Ректор являлся шикарным мужчиной, Богом, олицетворением всего мужского начала. Он сочетал в себе лучшие качества присущие этому полу. А вспоминая внешность этого невероятного Божества, снова проявлялся румянец на щеках. И почему судьба так зла? Почему она сталкивает ее с этим мужчиной?!
Дарриан нравился Мирославе, но в то же время, он вызывал страх, его хотелось слушаться, но хотелось и перечить. Хотелось с ним ругаться, а после мирится. Хотелось с ним гулять, и говорить не о чем. Хотелось его! Словно малое дитя, она хотела подростковых отношений. Но, он не тот мужчина, который смог был исполнить мечты молодой девушки.
В своем Мире Лефтинская редко общалась с противоположным полом, и причиной того была ее стеснительность и робкость. Она не могла подобрать слова, и вечно молола не то. И всему виной были комплексы, которые побороть было неимоверно сложно. Мира с детства была «пампушечком» и это говорило само за себя. Дети часто дразнили ее, вплоть до средней школы. А гетерохромия ее глаз, так же подливала масло в огонь. Дети бывают очень жестоки, особенно не понимая, что никто не выбирает каким(ой) рождаться.
Смыв все горькие воспоминание, Мира поспешила собраться на пары. Но, ни сил, ни желания идти, туда не было. Поэтому, не снимая полотенца, она улеглась в постель. Хотелось плакать, на душе было отвратно, и не только из-за Дарриана, Мира скучала по своему Миру, по маме и друзьям. И самое ужасное было, то, что они не чувствовали того же. Они просто не помнили ее, не знали. Для них Мирослава Лефтинская - вовсе не существовала. А что же будет с мамой, кто позаботится о ней, если Мире не удастся вернуться. А если удастся, то кем она будет там? Но, ответ просился сам, НИКЕМ!
Она плакала, как никогда в жизни, рыдала каждой частицей, каждой клеточной своего тела.
И тут в комнате воцарился свет, и запахло фиалками. Мира повернулась и встретилась глазами с незнакомой женщиной. Она была красивой, и кого-то напоминала. Что-то в ней было знакомое, и в то же время, они виделись впервые.
- Не плачь дитя, - золотоволосая подошла, и погладила темноволосую по голове, - Доверься мне, и все будет хорошо. Я помогу тебе!
- Но, кто вы? - дрожащим голосом, произнесла девушка.
- Я, Верховная Богиня Мать! - с величием в голосе, как и положено Богине, представилась гостя.
- И так, же моя мать! - зло прошипел,не понятно откуда, прибывший ректор, - Что вы же здесь делаете Великая?
- Сынок, я так рада, что ты почтил нас своим присутствием. Мы с Мирочкой тебя заждались.
Дарриан посмотрел на адептку, и от него не скрылось ее опухшее, зареванное лицо.
- Матушка, прошу, покиньте нас ненадолго! Мы хотим поговорить наедине!
И Верховная подмигнув сыну, бросила еще несколько слов о скором повторном визите, исчезла.
- Что с твоим лицом?! - спросил мужчина, прибавляя шаг, и очутившись возле кровати, посмотрел в глаза девушки.
- Извини, но с вами на "ты" мы не переходили, - пробурчала под нос девушка, смотря на частичную причину своих слез, - И все, с моим лицом в полном порядке, и если бы это было и не так, то Вас это никаким образом не касаеться.
- Ошибаетесь милочка! Еще как касаеться! Вы, - он обхватил ее лицо одной рукой, - Моя! Моя адептка, я отвечаю за вас. А вы мало того, что пропускаете пары, нет даже прогуливаете, так еще и увиливаете от прямых вопросов, которые я, замечу, имею права вам задавать. Но, пропустим эти немаловажные детали. Скажите, Мирослава, что здесь делала моя Мать?