К несчастью, в этот печальный момент мальчишка разговаривал с симпатичной белокурой девчонкой с короткой стрижкой. Собственно на нее-то я и загляделся, совершенно забыв притормозить. Теряя равновесие, парень налетел на собеседницу, ее лицо уперлось ему в плечо, оставив на дорогой ткани костюма смачный отпечаток яркой губной помады и черные пятна туши. О, спешу заметить, что пятна были очень маленькими и, если не вглядываться, и, можно сказать, незаметными. Почти… Но все-равно наши отношения с Алексеем Златоновским закончились, так и не начавшись.
– Извините! – в панике пролепетал я и бросился бежать дальше.
– Мой костюм! Вернись! Ты все равно труп! – донеслось вслед.
В конце дня я был «любезно» затащен в пустой кабинет физики и крепко-накрепко привязан своей же проволокой к тяжелому учительскому столу. Алекс, ухмыляясь, руководил всей операцией и одновременно знакомил меня со своей скромной компанией.
Его высокий широкоплечий дружок Денис Спартин одной рукой держал меня за шею, другой плотно зажимал рот. В то время как красавчик Антон Барсых, пробери его понос, намертво прикручивал меня проволокой к металлической рамке стола.
– Увидимся завтра на первом уроке, неудачник! – хмыкнул Тони, поправив вьющуюся каштановую челку, – на физике!
После пары подзатыльников на прощание троица с усмешками удалилась из класса, погасив свет и закрыв входную дверь на несколько оборотов. Странно, где это Алекс смог раздобыть ключи? У дежурных?
Однако не судьба была нам встретиться на уроке. Всю ночь, скрепя зубами, я в темноте разматывал проволоку. В благодарность она оставляла глубокие порезы на моей коже, от свежей крови руки и рубашка стали липкими.
Я выбрался утром через окно, когда на горизонте зажглась рыжая полоса рассвета. Ту ночь, как и сотни остальных, мой отец провел в море и, надеюсь, не заметил моего отсутствия. Порезы на моих руках щипали и зудели, мне жутко хотелось пить, а еще больше – отомстить.
Рядом с парадным входом в школу находилась огромная, недавно вскопанная клумба. Влажную мягкую землю то тут, то там пробивали первые несмелые ростки цветочных всходов. В Мироморске зимой не холоднее, чем в средней полосе ранней осенью. Потому Мадам Танк, официально – школьный завхоз Элеонора Птенчик, опасная массивная женщина, высаживает свои ненаглядные цветы аж по три раза в год.
Вскоре на школьной дорожке показалась неразлучная троица: среди вечнозеленых кустов замелькала каштановая шевелюра красавчика Антона, растрепанный ершик Дэна и, конечно же, белоснежная рубашка Алексея. Парень был в новом светло-кремовом костюме, еще более дорогом, чем его вчерашний металлически-серый.
Я радостно выбежал им навстречу и поприветствовал самыми отменными ругательствами, которые старательно вспоминал в течение всей долгой ночи. Втроем они кинулись за мной: Тони и Лекс впереди, тяжелый и медлительный Дэн – сзади. Перед клумбой все резко «затормозили» о заранее натянутую мной тонкую проволоку, и в самых различных позах попадали прямо в жидкую липкую грязь.
Многочисленные довольные зрители, они же ученики школы, долго хохотали и улюлюкали, пока «трое в клумбе» барахтались в грязи, ругаясь и цепляясь друг за друга.
Дальше было хуже. Первой ЧП заметила Мадам Танк, объемная и весомая женщина с грацией бегемота и высокой прической из ядовито-желтых волос.
– Моя клумба! Мои цветики! – закричала она, расталкивая локтями зевак, – живо все к директору!
И тут началось… После этого троих пострадавших дружно «вымыли» из пожарного шланга, естественно на виду у целой школы, и тут же отправили в директорскую. Я, бесконечно довольный собой, собирался потихоньку улизнуть домой, чтобы объяснить отцу свои ночные приключения и хорошенько выспаться, но…
– Колтин! – раздался громовой голос Мадам Танк над моим ухом, ее толстые пальцы впились в мое правое плечо, – живо за мной!
Все действующие лица сегодняшнего утреннего спектакля, завернутые в полосатые полотенца, уже давно стояли перед директором. Василий Семенович, интеллигентный худощавый мужчина в строгих очках, сильно удивился моему появлению.
– Колтин! Ты прогуливал уроки, разбивал окна, отключал электричество во всей школе и никогда не имел понятия о домашнем задании! – вспомнил он вслух, – но чтобы извалять своих одноклассников в грязи…
– Он испортил мою лучшую клумбу! – перебила Мадам Танк.
– Это не я! А они! – зазвучали мои оправдания, в самом деле – у них нет никаких доказательств, – я же не грязный!