Наконец, совещание под девизом «Дадим отпор де Ареону» подошло к концу. Каждый взял на себя определённую роль в подготовке незабываемого представления для декана, включая Арча, и мы, насвистывая незамысловатую мелодию квартетом, покинули столь надоевшую за день библиотеку.
Глава 4
Я вернулась в свою комнату, преисполненная жаждой действий. Ручная арахнида по имени Фая, канареечно-жёлтого цвета, радостно пискнула при виде меня, быстро завязала на плетёной занавеске маленький узелок и засеменила навстречу, перебирая по стене всеми восемью пушистыми лапками. Забежав по протянутой руке на плечо, она ласково потёрлась о мою шею и затихла.
— Мне понадобится твоя помощь сегодня, — прошептала я своему фамильяру. — Помнишь того самовлюблённого нахала, что разозлился на меня из-за рубашки? Как ты знаешь, он теперь наш декан, но ведёт себя не как ответственный руководитель, а словно порядочная свинья.
Фая возмущённо пискнула и ощерила крошечные клыки, выражая недовольство поведением де Ареона. Я устало вздохнула, села на край кровати и рассказала Фае о псевдозадании в библиотеке. Арахнида тонко чувствовала моё настроение, поэтому в течение всего рассказа она клацала клыками, прыгала на одном месте и на моменте разговора в кабинете декана, многозначительно покрутила у головы одной из своих мягких лапок — словом, показывала своё негодование всеми доступными ей способами.
Выговорившись, я почувствовала словно гора упала с плеч. В очередной раз я оглядела свои предоставленные академией для проживания двадцать метров и ощутила себя словно в музее изысканных и воздушных кружев. Фая отлично постаралась: арахнида имела страсть к изящному плетению, поэтому все занавески, поверхности и даже ручки на дверце шкафа походили на произведение искусства. И вот сегодня после ужина мне пригодится её умение плести крепкие большие сети.
Не успела я приступить к осуществлению важной части нашего плана: объяснить Фае её задачу, как раздался тихий стук в дверь.
— Заходи, Энни! — крикнула я и в дверь ужом скользнула моя подруга.
Вид у Эннабеллы был весьма тревожный. Перед тем, как закрыть дверь, она высунула голову в коридор, метнула цепкий взгляд голубых глаз по сторонам и убедилась, что нас никто не подслушает.
— Не нравится мне вся эта затея, — проворчала подруга, села на стул и, взяв из вазочки сахарное печенье, принялась его меланхолично жевать.
— Дурное предчувствие? — я слегка напряглась. У боевых магов превосходно развито шестое чувство и проигнорировать его было бы весьма опасно.
— Не совсем, — помотала головой Энни, хватая очередное сахарное печенье. — У тебя есть чай?
— Нет, только кувшин с отваром. Сама знаешь, некроманты не дружны с бытовой магией и даже подогреть воду в чашке для нас небезопасно.
— Давай его, — махнула рукой Энни и ещё раз тяжело вздохнула.
Удивившись кислому настрою подруги, я взяла с подоконника пузатый графин, доверху наполненный рубиновой жидкостью, налила в кружку до краёв благоухающий напиток и пододвинула его поближе к своей коллеге.
— Не нравится мне наш декан, — осушив содержимое кружки до дна, произнесла Эннабелла. — Я чую, он ещё всем нам покажет.
— Поясни, — коротко ответила я. Надеюсь, Гаубе не откажется в последний момент от нашего розыгрыша ведь её роль в нем очень важна.
— Вспомни, как он вёл себя в поезде: заносчивый богатенький кретин, который тыкал нам в лицо своим авторитетом и социальным положением. Вёл себя так, словно он — важная шишка, а мы так, пыль под его ногами. Провинциальные дурёхи, низший сорт.
— Энни, довольно сравнений, — поморщилась я, но всё же признала, что черноволосый задавака произвел на нас именно такое впечатление.
— А потом выясняется, что он — наш декан. И знает всё про Эннабеллу Гаубе и Диянику де Савеллину. Но знает нас лишь на бумаге! В поезде он даже не догадывался с кем имеет дело!
— Не совсем.
Помедлив, я всё же рассказала Энни о своём ночном бегстве от проводников после того, как обещала призраку исполнить его последнюю волю, а затем ошибочно вломилась в купе де Ареона.
— Штатный маг наслал на всех людей магические чары сна, но мы с тобой и Кристиан их даже не ощутили — в тот момент мы спорили из-за испорченной рубашки. И уже ночью, когда я очутилась в его купе, он сразу понял кто я. Почувствовал подвеску сквозь плотную ткань моей пижамы!