Сырой запах плесени раздражает рецепторы обоняния уже долгое время. Я запуталась в днях, числах и времени. Я не понимала, сколько я сижу взаперти. Я не знала, сколько мне еще предстоит здесь просидеть.
Из той толики информации, что мне дали, я знала наверняка только две вещи. Эйда мертва. И сделала это не я, хотя обвиняюсь в этом именно я.
В первую же минуту я отмела все мысли о том, что это сделал кто-то из моих близких. Нет. Они не пошли бы на такое. Знали же, что я буду первой подозреваемой.
Хотя, когда сидишь определенное время одна, без посещений, без свежего воздуха, без общения, волей-неволей начинаешь предполагать самые безумные вещи.
Кроме старой железной кровати с вонючим матрасом, дырки в полу и умывальника, в моей темнице не было ничего. Я лежала целыми днями в кровати, пытаясь предположить, чем заняты мои друзья, как там Тея и Маттиас. Почему Кутти не пришел ко мне до сих пор? Объяснение было одно — он меня не чувствовал. Но опять же. Пока сидишь тут, изводишь себя мыслями о том, что возможно никто и не придет тебя спасать.
В очередной раз, когда я просто лежала и смотрела в темный потолок, дверь начала открываться ключом. Я подскочила и села ждать. Вошел Виктор.
Мы долго смотрели друг на друга, и просто молчали.
— Мне до сих пор трудно в это поверить.
— Я не делала этого. Я не убивала Эйду, Виктор.
— Все факты говорят обратное.
— Ты мне не веришь.
— Не верю. У меня профессия такая. Доверять проверенной информации, а не людям.
— Почему я сижу в отдельной камере и почему мне не разрешены посещения?
— А ты так уверена, что к тебе кто-то приходил?
— Да.
Он усмехнулся.
— Да, знаешь, приходили. Например, как он сказал, твой муж. Но посещения разрешены только родственникам, а он отказался предоставить документ, подтверждающий ваш брак.
— Виктор, это… сложно сейчас что-то объяснить. Но я собиралась сказать тебе. Я не хотела ничего скрывать. Это чистая правда.
— А я теперь не уверен, что могу доверять твоей правде.
— Я не трогала Эйду. А если бы и трогала, то не спалилась бы так легко. Не думаешь, что меня подставили? Это же проще простого. Первый подозреваемый в случае ее смерти — я. Мне не было смысла так подставляться. Тем более у меня двое детей, которые теперь там без меня. Тея самое важное, что есть у меня. Я бы никогда не оставила ее.
— У нее есть отец, который отлично справится без тебя. А давить через ребенка это самое низкое.
— Как же плохо ты меня знаешь. Ты действительно веришь в то, что я убила свою тетю?
— Не важно во, что я верю. Важно, какие факты есть против тебя.
— Ясно. Сколько я буду здесь сидеть? Что дальше будет?
— До первого слушания ты под стражей. Суд завтра.
— Кто судья?
Он вышел, оставив меня без ответа. Дело об убийстве императрицы не может судить никто, кроме Высшего судьи Ятсана. Но Виктор знает о нас с Тео. Насколько ему хватит сил, чтобы отправить Гесса в отставку на это дело? Насколько серьезны обвинения и те факты, что против меня нашли? Какие вообще факты нашли, если я этого не делала? И сможет ли Тео судить меня по совести, а не по чести?
В этих мыслях я провела еще какое-то время. Как оказалось — прошли целые сутки, потому что за мной пришли. Мне завязали глаза и руки, сковали заклинанием, а затем вывели из здания. Дорога до Высшего суда заняла немного. А значит находились мы недалеко от центра.
В зал меня завели сразу, но там никого не было. Около часа я просидела в одиночестве, в закрытой от людских глаз, маленькой комнате.
Судебный зал, связанный с магическим преступлением отличался от зала, где судили гражданские дела и тому подобное. Высокая трибуна, за которой сидел судья и его помощники будто парила в воздухе. Так высоко она была. Посреди зала был круглый стол, а внутри пустота. В случае, если приходилось вызывать духовный трибунал, это место оставалось священным и нетронутым.
Трибуны, где могли сесть близкие пострадавшего или наоборот обвиняемого были поодаль от места обсуждения, но в зале была прекрасное звукоусиливающее заклинание, что позволяло слышать на дальних расстояниях.
Зал начал наполнятся людьми. На стороне обвинения были два безопасника и адвокат. Первым зашел Виктор, следом за ним… Дариан. Дальше вошел Кэйн Грейман и потом мужчина довольно непримечательной внешности, которого я видела впервые. Они сели на сторону защиты, то есть на мою, и принялись сразу за бумаги, не обращая ни на кого внимания. Тео вошел в зал, когда я уже накрутила себя до предела.
— Суд идёт! Прошу всех встать! — объявила секретарь, как только Тео разложил бумаги и приготовился работать.