Глава 8
Подключив TIVA я сидела рядом с мальчиком и удерживала его за плечи — так как лежать спокойно на операционном столе юный дракон не собирался. Но очень быстро тотальная внутривенная анестезия подействовала, и мальчишка заснул.
Обычно, в случае, если очаг инфекции, вызвавший сепсис, не удается ликвидировать сразу, состояние пациента постепенно все равно ухудшается, даже в случае более-менее успешной терапии антибиотиками. А это означает, что абсцессы нужно дренировать. Или хирургически, или пункционной биопсией. Чем я и занялась. Для начала, я позвонила прислуге и потребовала, чтобы ко мне прислали начальника стражи. А потом озадачила его тем, что он должен был следить за состоянием драконьего оборотня. Точнее, за его дыханием и пульсом. Похоже, начальник стражи понемногу превращался моими стараниями в медбрата… Почему я не потребовала, чтобы к мальчишке приставили мага-лекаря? Да потому, что толку от него было бы столько же, сколько и от начальника стражи, а вот вопросов он задать успел бы значительно больше.
А начальник стражи, хоть и приобрел зеленоватый цвет лица, из-за того, что вынужден был наблюдать за процессом дренажа абсцессов, но стоически выполнял мои распоряжения, помятуя о том, что уход за «моим» драконом я оплачиваю прислуге и страже золотом. Так, глядишь, мои домочадцы и к дракону привыкнут.
Компьютерной томографии под рукой у меня не оказалось, зато я совершенно спокойно использовала магическую подсветку, аналог КТ в этом магическом мире. Перкутанная игла, использующаяся для пункционной биопсии, произвела неизгладимое впечатление на нашего начальника стражи. Похоже, он решил, что я — самый опасный маг из ныне живущих, и злить меня не нужно. Судя по судорожным вздохам у меня за спиной. То ли начальник стражи попался чувствительный, то ли медицинские процедуры нашего века производили на представителей мира магии неизгладимое впечатление.
Когда я закончила процедуру, начальник стражи помог переложить драконьего оборотня обратно в приготовленную для него кровать. На этот раз я немного изменила положение верхней части кровати, чтобы Сиерлен полулежал — полусидел. Такое положение тела наиболее актуально после перенесенного перитонита.
Но будить Сиерлена полностью я не стала. Просто проверила его рефлексы, разрешила дракону почти проснуться, а затем снова заставила его спать. Еще несколько часов препирательств по поводу того, что есть и пить пока нельзя? Ну уж нет, пусть лучше выспится как следует.
Начальник стражи испарился из моей комнаты с несколькими золотыми монетами, зажатыми в руке, как только я решила, что теперь за состоянием дракона я прослежу сама.
И лишь в конце первых суток я разбудила юного дракона. К этому моменту повар уже успел приготовить отвары по моим рецептам, которыми я собиралась отпаивать мальчишку первые несколько часов после пробуждения. Я ждала, что Сиерлен снова потребует воды. Только вот дракон проснулся, а его мысли были заняты чем-то еще.
На меня Сиерлен теперь смотрел задумчиво, словно наконец разглядел меня со всех сторон и понял, что я такое. То, что я укутала его в мягкий, пушистый и теплый плед поверх операционной рубашки юный дракон воспринял равнодушно. А я из-за этой рубашки полчаса волновалась что это одеяние «а-ля средневековое приведение» выбесит дракона.
Как, однако, сложно его просчитать! Конечно, эту рубашку на пациента одевать легко и удобно (в основном для медицинского персонала), но и только. Хотя… какая припомнилась, такую и создала.
Казалось, что мальчишка решил в кои то веки слушаться. И глоток поддерживающей магической настойки по рецепту настоящей Каэри выпил без препирательств вроде: «почему ты все еще не разрешаешь мне пить воду и сок, сколько захочу, почему в кружке непонятное варево и почему оно такое горькое… и почему его так мало».
Никаких магических игр для того, чтобы вновь попытаться завладеть кувшином (на этот раз с соком, а не водой) тоже не последовало. Конечно, часть «послушания» можно списать на временное бездействие по причине того, что дракону было все еще очень плохо — боли Сиерлен не чувствовал лишь потому, что я подключила несколько капельниц с обезболивающим, и он все еще был очень слаб. Мне пришлось придерживать его за плечи, пока он пил, так как ему было сложно сидеть без поддержки.
Но взгляд, которым Сиерлен меня наградил после этого, был не раздраженный или презрительный, а спокойный, даже сосредоточенный. А когда я стала кормить его с ложки бульоном, который наш повар приготовил на кухне по моему рецепту (это для дракона то, которому кусок мяса килограмма на три подавай, чтобы насытился) даже тогда драконий оборотень не проявил негодования или своего недовольства. Словно действительно стал понимать, что вначале нужно есть очень осторожно.