Разбираться кто это — отец Ричарда или Терсаля — не стала. Симпатичные драконы, когда болели, почему-то становились для меня все на одно лицо. Просто пересекла границу и снова вернулась за оставшимся драконом, стараясь не поддаваться изумленно-восхищенному взгляду мамы Сиерлена.
А лабиринт? Ну а что лабиринт? Если решит проявить себя, поговорим, решила я про себя.
К сожалению утащить второго дракона мне не дали. Пока я пыталась перекатить его по мокрой траве, в воздухе возникло шевеление и я с удивлением врезалась в невидимую стену, от неожиданности громко выругавшись на русском. От комнаты в обители драконов меня сейчас отделяла прозрачная стена из непроницаемого воздуха.
— Ну ладно, хозяин лабиринта! Может, ты и пугаешь необразованных детей этого мира, а я, в принципе, в курсе, как работает силовое поле. Так что давай без глупостей, сразу поясни, что тебе от меня нужно и разойдемся друзьями. То, что ты, скорее всего разумный, мне уже понятно, так что давай без церемоний. Мне нужна жизнь этого дракона, ничьими больше жизнями я платить не намерена, но готова отправиться хоть на край земли за нужными тебе артефактами, как-то так! И прояви себя, мне неудобно общаться с бестелесным компьютером!
— Компьютером? — передо мною возник маленький мальчик, явно эльфенок, — Ты превносишь в наш мир понятия, свойственные лишь твоему миру, дитя чужого мира! Я — не компьютер!
— А как тебя еще называть? Ты наверняка создан магией, а теперь решил, что имеешь право карать и миловать тех, кто попадает в твои сети. Но любую машину можно отключить!
Лабиринт не стал комментировать, что я дерзка не в меру. Он разглядывал меня несколько отстраненно, затем произнес с серьезностью, не свойственной такому крохе: «Люди, драконы, эльфы и прочие разумные этого мира сами идут ко мне за исполнением своих желаний. Я не беру с них плату, и всегда предупреждаю, кто из них может не пройти мои тропы. Но жадность, а иногда отчаяние, бывает, сильнее голоса разума. Некоторых я успеваю отпустить. Но есть и те, кто гибнет».
— Почему тогда не хочешь отпустить последнего дракона? — в раздражении спросила я.
— Он начал движение по лабиринту, я не в силах прервать движение, если кто-то не согласится пройти взамен него, спокойно сказал эльфенок.
— Вымогатель. Да мы к тебе толпой придем, дай только время со своими проблемами разобраться, — возмущенно пояснила я этому эльфийскому воплощению души лабиринта, — Но дракон сейчас нуждается в моей помощи и я прошу тебя об отсрочке.
— Хорошо, — спокойно ответил эльфенок, — Ты придешь, одна или с друзьями. Я буду ждать.
Малыш коснулся моей руки и пропал. Мгновение спустя стена из воздуха, отделявшая нас от обители дракона исчезла, став обычным воздухом и я от неожиданности упала на дракона сверху, мы покатились и вдвоем ввалилась в комнату Сиерлена.
Вместе с последним драконом в комнату влилось литров десять грязи, какие-то листья и ветки, камни… одним словом — мусор. Сразу после этого портал закрылся. А я осталась рассматривать иероглиф, возникший на тыльной стороне ладони, там где коснулся эльфенок.
Страх, с которым мама Сиерлена посмотрела на метку лабиринта меня насторожил. Все же мы с Сиерленом — Истинная пара, и то, что для дракона потеря Истинной равнозначна смерти мы обе были в курсе.
— Ты не должна была так рисковать, Каэри. Даже ради моего брата, — тихо сказала мама Сиерлена, — Лабиринт вполне может убить, если захочет получить необычную душу в свое пользование.
Ой-ей. Они же здесь все родственники! Значит то-ли отец Ричарда, то-ли отец Терсаля — дядя Сиерлена? Как же я об этом не подумала? Как же сложно было этому дракону в обличье красивой эльфийки выбирать между жизнью брата и сына?
— Подавится ваш лабиринт, — хмыкнула я, — Да и не показался он мне хищником номер один в вашем мире. Скорее yж,
еще одна потерянная душа.
Мне показалось, что в моей голове раздался звонкий, заливистый детский смех. А потом детский голос в голове сказал: «Вы правы, Каэри! Еще одна потерянная душa! Mеня, пожалуй, никто так быстро не успевал раскусить. С Вами, безусловно, будет интересно. Или мне лучше называть Вас Ольгой?»
— Лучше зови Каэри, малыш, — устало подумала я, — Так получилось, что теперь я Каэри, а то, что осталось от Ольги — личность, память… разве это можно увидеть?
— Можно, — уверил меня детский голос, — Но это надо еще разобраться, что именно ты видишь.
— А ты знаешь, где сейчас та девочка, что была в моем нынешнем теле? — спросила я, — Может она вернуться в свое тело?