– Фелисити... – одними губами прошептала плюшка, не поднимая глаз. – Фелисити, прости меня. Это я потащила Рори, надо было... Они выбросили наши передатчики.
– Прекрати! Ты не при чем, поняла? Они хотели меня похитить, и они своего добились бы и без вас. У них мой брат, Мигдаль – я бы все равно тут оказалась, понимаешь?
– Слишком легко добились, – пробормотал горбоносый, услышав ее. – Говорят, с годами контесса стала менее сентиментальна. Неужели она догадалась сделать из детишек приманку?
Он говорил сам с собой, ни к кому конкретно не обращаясь. Юнец вздрогнул и пожал плечами. Горбоносый повернулся к Фелисити:
– Если это ловушка – ты об этом пожалеешь. Обещаю.
Они продолжали ехать. Почему фургон до сих пор не выследили с воздуха, почему не выставили заграждение? Фелисити ломала голову, пока слова горбоносого не помогли ей найти единственно правильный ответ.
Контесса не стала менее сентиментальна. Никто из ее людей и пальцем не шевельнет, пока в заложниках трое подростков и один ребенок, к тому же неизвестно где. Никому и в голову не придет рисковать их жизнями.
От злости она не сразу заметила, что лоб колдуна покрылся испариной, а пальцы то и дело подрагивали, словно в конвульсии.
– Рори? – Фелисити коснулась его колена.
– Не пыжься напрасно, – снова встрял горбоносый, не поворачивая головы. – На фургоне установлен щит против магии. Самый банальный и грубый – зато действует безотказно. Я слышал легенды о Рыцаре кольца – но даже ему сюда не пробраться. А ты уж точно не настолько крут, парень.
Рори поднял на Фелисити растерянные глаза и вздохнул:
– Попытаться все равно стоило, – он внимательно осмотрел обшивку фургона. – Никогда подобного не видел – они заэкранировали каждый сантиметр!
Под потолком болталась лампочка, в тусклом свете которой Фелисити тоже пригляделась получше. Преступники явно готовили транспорт заранее, при желании он мог служить им полевой базой: по стенам были развешаны инструменты, мотки веревки, альпинистские кошки и небольшой трос. За перегородкой, сделанной из старой пластиковой панели с прибитой поверх нее ширмой, она разглядела допотопный компьютерный шкаф и складные стулья.
Отец когда-то рассказывал, что одиночку поймать сложнее, чем группу, где каждый имел свое мнение, с которым должен был считаться старший и все остальные. Из-за этого в итоге разваливаются любые преступные картели: как только ситуация запахнет жареным для одних – другие чувствуют выгоду. Даже в Синдикате состав регулярно менялся, и многие не доживали до часа, когда полиция, наконец, подбиралась к ним вплотную. Надо найти того, кто меньше всего одобряет происходящее.
Фелисити чуть развернулась, делая вид, будто разминает затекшие от сидения на полу ноги, и краем глаза посмотрела на парня. Тот за всю дорогу ни разу не двинулся с места и безучастно возил ногтем на грязном полу. Лишь бы не оказался малохольным дебилом! Внешне он походил на высокого – тоже черноволосый, кудрявый, над губой и на щеках едва виднелся пушок вместо настоящей щетины.
– И часто ты участвуешь в похищении подростков? – невзначай поинтересовалась она.
Юнец дернул головой, словно от удара током. Горбоносый даже не повернулся, безучастно щелкая карабином на поясе. Фелисити подождала еще немного и продолжила:
– Доставляет удовольствие или просто любишь поглазеть?
На этот раз он перестал ковыряться в грязи, аккуратно отряхнул пальцы и убрал руки за голову, прислонившись к стенке фургона.
– То есть все равно? – Фелисити уже не могла остановиться. – Ладно, я понимаю. Люди – они такие надоедливые, особенно подростки. Не будет особого вреда, если немного уменьшить их количество. Выживать должны сильнейшие.
Она скосила глаза и заметила пистолет у него на поясе.
– Например те, кто вооружен.
Юнец открыл глаза и скривился:
– Ты не поймешь.
Чудесно! С каким удовольствием она бы сейчас отбила ему все яйца за такие слова!
Но пока не время.