– Он шпионил за тобой, – упавшим голосом сообщила обжора. – Когда я ему сказала, куда ты…
– Ты ему сказала?! – Фелисити подумала, что ослышалась.
– Но ведь я не знала! – Мигдаль захлебнулась рыданиями. – Я думала, мы должны все друг другу рассказывать. Я чувствовала себя виноватой, что не открылась ему. Я передала вам код, пошла к нему и... Он сказал, я жирная уродина.
Продолжения Фелисити не услышала, потому что со всей силы запустила передатчиком в стену. Осколки разлетелись по кабине. Рори съежился в кресле, но Рикс, оторвавшись от панели навигации, спокойно пожал плечами.
– Оно того не стоит, девочка, я же говорил. Так или иначе, наше путешествие открылось бы.
– Но...
– Верни мне и-карту. Фицрой желает арестовать Темного принца – пусть уже поторжествует. Он долго этого ждал.
– Почему он так тебя ненавидит?
– Считает, что я занял его место рядом с контессой, – пояснил Рикс. – Он бы предпочел, чтобы она блистала на балах, забыла о кошмаре Великой битвы, вела светскую жизнь и он, как будущий член Королевского совета, был бы ее другом и опорой. А контесса выбрала сражения и спасательные операции, в которых не было места кабинетной крысе Патрику. Галактике требовались воины – поэтому Джейк, я, Крас и многие другие стояли рядом, готовые отдать жизнь за нее и за то, что она считала правильным.
Фелисити понадобилось время, чтобы переварить услышанное.
– Он мне сразу не понравился, – пробормотала она. – Терпеть не могу хлыщей.
Темный принц коротко улыбнулся и ничего не ответил.
Глава 18. Темный принц
Фелисити настояла на том, чтобы сойти первой, за ней спустился Рори и последним – Рикс. За стеклянным куполом посадочной площадки разгорался закат, охватив багровым заревом верхушку леса на горизонте. Прямо в центре зала стоял советник Патрик Фицрой, а боевые дроиды держали наперевес парализаторы, формируя за его спиной классический полукруг. Фелисити сунула руки в карманы и огляделась, но больше на площадке никого не было – ни мадам Эрме, ни Джейка. Неужели Фицрой посмел арестовать их?
Представив себе Джейка в наручниках, Фелисити испытала приступ зубной рези.
– Рикс Ма-Корс, иначе именуемый Темным принцем, вы арестованы. Вам вменяется причастность к преступлениям вашего отца, Короля Тьмы, а также похищение двух несовершеннолетних студентов данной Академии.
Он что, совсем спятил? Фелисити сжала кулаки.
– Прошу сдать оружие и не оказывать сопротивления. Следуйте за нами.
Только тут Фелисити обратила внимание, что советник тоже вооружен. Левая рука Фицроя спокойно лежала на рукояти хорошего, длинного меча средней ширины с красивой гардой и простыми ножнами.
Рикс медленно расстегнул нагрудный ремень.
– Спасибо, – повернулся он к Фелисити и Рори, – что прошли это со мной.
Он что, собирается попросту сдаться? Фелисити шагнула вперед прямо перед носом у меченосца.
– Вы арестовываете невиновного человека, советник.
– Прошу прощения? – моргнул Фицрой, нехотя убирая с лица выражение торжества. – Возможно, юная леди, вы не в курсе, что...
– Я как раз в курсе, – процедила Фелисити, наслаждаясь этим маленьким нарушением этикета. – Вы не можете арестовать сына Короля Тьмы, если он им не является. Мать Рикса звали Доротея Ранд, она была родом с небольшой колонии рядом с гаммой Лебедя. Той, что была уничтожена Ма-Корсом во время испытаний протонной крепости. Доротея умерла, когда Риксу было пять лет, и потому что Ма-Корсу она была больше не нужна. Он всего лишь хотел наследника, поэтому забрал мальчика и воспитал на планете Ско, как собственного сына. Вы можете проверить записи на и-карте Рикса, думаю, этого будет достаточно. Нельзя обвинять человека только потому, что он не нравится вам лично, советник, тем более что он не участвовал в Великой Битве и вам это прекрасно известно.
Фууух. Она повторяла эту речь наизусть всю дорогу после гипер-прыжка и страшно боялась что-нибудь упустить. Настоящего отца Рикса Фелисити сознательно пропустила – Доротея не отличалась примерным поведением и, скорее всего, даже не знала его имени. Но Риксу хватит и гражданства Садра.
Она старательно не оборачивалась. Ей хватало разочарования, мертвенной бледностью расползавшегося по лицу советника. Каштановые кудри обрамляли теперь не холеное гладкое и безмятежное лицо чиновника, а застывшую маску человека, подстреленного у самой финишной черты.