Калинка как-то неохотно ответила:
- Да почти в каждом доме есть что-то волшебное: бывает волшебная книга, бывает чашка, часы, половица, лампа тоже бывает... Но об этом говорить нельзя. Волшебство сразу исчезнет. - Калинка озабоченно прислушалась к чему-то. Косичка ее - тик-так - отсчитала время. - Улетаю. Пора! До свидания...
Она сняла с вешалки свою шапочку-невидимку, и в ту же секунду в форточку с тихим свистом влетел калиновый листок. Калинка ловко прыгнула в кораблик, пристукнула три раза красным сапожком, надела шапочку-невидимку и растаяла в темноте вечера. Девочки опомниться не успели, а Калинки и след простыл.
- Где ты, куда? - одновременно закричали Лёка и Марина и бросились к окну. - Калинка!
Динь-дон-динь!.. - послышалось издали.
- Ждите меня! До свидания...
2
ФЕВРАЛЬ
------
ТЫ ПОМОГЛА БАБУШКЕ, А Я ТЕБЕ
Хочешь все успеть - построй план дня.
Это сделать можно, но не нужно.
Птички запели, а на кустах булки румяные созрели.
Ржаные сухарики. "Жар-пар-бумс" - и хлеб словно из пекарни.
"Ну и денек! - думала Лёка, выбегая из школы. - Уже пятнадцать минут второго. Мама опять сегодня уехала в командировку, Марина в музыкальной школе. Обед надо готовить, да еще хлеба купить".
Она приостановилась около снежной горки и посмотрела, как малышня лихо съезжает на санках. Вот бы прокатиться!
Лёка бросила портфель на скамейку и вихрем взлетела на горку. Оглянулась - все с санками внизу, а она без санок наверху. Горка накатанная, без санок еще интереснее...
- С дороги, куриные ноги! - крикнула Лёка мальчишке, мчащемуся ей наперерез.
Да это Алеша!
- Эй, Лёка, хорошо, что я тебя нашел! Бегу в школу - рисовать дружинную стенгазету, а бабушка сегодня заболела; доктор сказал, простуда. Выписал кучу рецептов, и надо еще молоко и мед давать.
Лёка задумалась лишь на секунду. Что уж тут думать? Стенгазета есть стенгазета, тем более дружинная. А бабушке надо помочь...
- Лекарство я заказал, в два часа будет готово. И еще бы с Чубчиком погулять, а?
- Ладно. - И Лёка уже летела к дому, строя в голове план.
"Домой заходить не стану, а сразу к Алеше. Чубчика в охапку, тридцать минут с ним побегаю. Потом в аптеку и в магазин. Заодно куплю хлеба. Молоко вскипячу, бабушку напою молоком с медом и лекарство дам. Не опоздать бы к появлению Калинки, она обещала сегодня прилететь, и мы с ней будем обед готовить. А еще уроки! Вот это денек!"
...Только в половине третьего Лёка открыла двери своего дома... Что за чудо! Полы натерты, пыль вытерта, дом весь чистый-пречистый, из кухни плывут жаркие душистые волны чего-то очень вкусного... А по кухонному подоконнику расхаживает Калинка.
- Калинка! Это все ты? Такой чистый-пречистый дом!
- Ты помогла бабушке и Алеше, а я тебе...
- Спасибо! А чем так вкусно пахнет? - Лёка заглянула в духовку. Сухарики! И какие маленькие, румяные!
- Убирала я кухню и нашла куски хлеба, черного и белого...
- Я их выбросить хотела.
- Выбросить?! - Калинка резко повернулась к Лёке. - Конечно, велик ли труд заплатить в булочной семь копеек и принести домой булку... Между прочим, мне показалось, что банки с тертой смородиной, которые ты привезла от бабушки из Вишенок, испортились. Пожалуй, их надо выбросить.
- Как выбросить? - Лёка чуть не заплакала. - Это невозможно! Ты себе не представляешь, сколько я кусты смородиновые поливала, потом ягоды собирала, вся обцарапалась. Да еще банки пришлось мыть. Смородину с сахаром перетирать. Знаешь, как трудно! А когда от бабушки в Москву везла, совсем измучилась, банки как чугунные, два дня руки болели. Выбросить!
- Ох, Лёка, ты только свой труд и ценишь! У тебя руки болят, а у того, кто хлеб растил, не болят? Дождичек прошел, птички запели, а на кустах булки румяные созрели?
- Я не маленькая, знаю, что зерно в поле растет!
- Не растет, а его выращивают. Каждое зернышко к севу всю зиму берегут, за посевом все лето ухаживают, а когда урожай убирают, то не спят, не едят, торопятся, чтобы зерно не осыпалось. И сушат зерно, и веют, и на элеватор везут - тоже каждое зернышко берегут. Пекари, пока ты спишь, тесто месят и булки пекут. А ты в булочную придешь, носик наморщишь: "Почему это у вас булочки замерзшие? Я только тепленькие люблю"... - Калинка отвернулась от Лёки и долго смотрела в окно. - Культура человека проявляется в первую очередь в том, как он относится к чужому труду. Пройтись грязными башмаками по свежевымытому полу, выбросить на тротуар бумажку легко: подумаешь - кто-то вымоет, уберет... Надо же - хлеб хотела выбросить!
- Прости меня, пожалуйста, я никогда об этом не думала... Но что же теперь делать? Мы много хлеба купили - он зачерствел...
- Надо покупать столько, чтобы не оставался. Сшей два полотняных мешочка и храни там хлеб, белый и черный отдельно - не так черствеет. Если хлеб остался и зачерствел, то нарежь его мелкими кубиками, подсуши в духовке... Налей себе молока и возьми горстку ржаных сухариков, а то ты забегалась сегодня совсем.
Лёка выпила молока из большой глиняной кружки и съела несколько еще не остывших сухариков. Калинка прошлась по подоконнику, поглядывая на Лёку.
- Что же ты не проверишь свои банки?
- Боюсь, ты сердиться будешь. - Лёка с надеждой взглянула на полку: Совсем испортились?
- Нет, только начали портиться, но я их вылечила. В виде исключения. Не держи банки в кухне, кухня небольшая, от газовой плиты нагревается. Если бы это еще стерилизованные консервы были, а то просто завязанные бумагой банки.
- Но ведь мы не умеем делать консервы. Ты нас научишь?
- М-м, посмотрим...
- Калиночка, честное слово, я никогда ни крошечки хлеба не выброшу. Лёка помолчала и добавила: - И о чужом труде всегда буду помнить... Спасибо тебе, что ты вылечила банки, мне, правда, трудно было собирать смородину. Жара такая была! Быть может, Алешиной бабушке смородины отнести? Ведь это витамины!
- Конечно, отнеси, только попозже. Бабушка недавно задремала, а больному больше всего нужен покой и сон.
- Хорошо, отнесу попозже. - Лёка взяла еще горстку сухариков и вкусно захрустела. - Сухарики получились сладкие, как конфеты. А из свежего хлеба можно такие сухарики насушить?
- Отчего же нет? Если не будет черствого, можно и из свежего, еще вкуснее.