Мою спину свело судорогой от долгого сидения клубочком, я вдыхала, полагаю, запах Виктора, который недавно ушёл. Почему я была так зависима? Почему моё сердце так стучало от размышлений о золотой цепочке на запястье, или о том, каким Виктор выглядел счастливым, когда я почти согласилась сходить с ним на свидание? Что я скажу ему в следующий раз, зная, что Норт тоже хочет этого? Как я скажу об этом Коте и другим? Норт хочет сохранить первое свидание в секрете, что насчёт второго?
Из-за этих вопросов я не решилась позвонить кому-нибудь ещё. Я не могла кому-либо задать удивительные вопросы, если у меня не было времени всё осмыслить.
Я снова включила свет и специально соскользнула с кресла на ковёр. Я растянулась от приятного чувства роскоши голубых волокон и ниток, щекочущих мою кожу. Ковёр был новым. Ковёр был для меня. Он был нашим секретом, и поэтому был слишком особенным. Нереальным.
Я подползла к шкафу, открыла его и стала рассматривать одежду. Мне было интересно, кто организовал всё в нем. Кто сложил нижнее бельё в такие аккуратные кучки? Я могла только предположить, что это Габриэль. Бельё было подобрано к шортам, юбкам и рубашкам. Как только я изучила его, я поняла, что он соединил вещи для меня. Он указывал мне, что надеть, не присутствуя при этом.
На верхушке шкафа были вырезаны такой же цветок и маленькие сердца, что и на книжной полке. Пальцами я провела по листочкам и нескольким сердцам, соединённым вместе.
Я подползла к двери, выскользнув на лиловый ковёр. По крайней мере, он был таким же.
Я встала, привлеченная кроватью и откинула одеяло. Я зарычала и расплылась от удовольствия, когда увидела что под ним новые брендовые темно-розовые простыни. Цвет был интересным, и мне он понравился. С желанием забралась между ними, зарываясь головой в то, что было новой подушкой, округлой и свежей. Кровать была более твёрдой, чем моя прежняя. Кто-нибудь мог заметить? Мама?
С этой мыслью, я вздохнула, вытащила себя из кровати, чтобы спуститься и проверить её. Я проверила приложение ещё раз, чтобы убедиться, что она не ходит по дому, прежде чем встала, подошла к двери и открыла её по направлению к коридору.
Коридор был пуст, как и показывало приложение. Я спустилась на цыпочках по лестнице, проскользнув через зал и кухню, чтобы добраться до коридора моих родителей как можно тише.
В спальне мама отдыхала на кровати, где я её видела в последний раз. Она снова вспотела. Я хотела знать, ела ли она. Я забыла попросить Натана, предполагалаю, он бы сказал, если бы она не ела. Я хотела узнать о звонке доктора Грина, чтобы увидеть, что я могу сделать для неё, но я не была уверена, что делать дальше.
На носочках я вошла в комнату. Я взглянула вверх и справа от себя, где был маленький коридор. В коридоре было три двери, одна слева и одна справа, соединенные гардеробными, и боковая дверь вела в ванну. Я только видела её изнутри однажды, в день переезда. Дверь теперь была открыта. Охотничий зелёный ковёр контрастировал с бежевым в спальне. В душевой была охотничья зелёная занавеска. Обои были такие же, как и в спальне с растением плющ, смешение стилей.
Это комната отличалась от моей, так или иначе. Остался ли тут запах мальчиков? Знали ли они уже, что я знаю про камеру, и по какой-то причине могут ли они включить её в любое время? Смотрят ли они сейчас? Виктор обещал, что они не будут использовать её без надобности, но я использовала её уже два раза за те несколько часов, что была дома. Как легко будет для них заглянуть? Узнаю ли я когда-нибудь наверняка?
Это то, чем они жили каждый день? Значит ли это быть частью Академии?
Моя мама повернулась в мою сторону. Годы привычки сработали. Я выскользнула в коридор, избежав столкновения.
Прошла вечность с той поры, как я последний раз видела её. Что-то щёлкнуло у меня в голове. Отец уехал. Мэри нет здесь прямо сейчас. Она — одна. Пока о ней заботятся, она ничего не узнает. Я не понимала, зачем она так поступает с собой. Когда есть такие люди, например Кота и другие, которые могут позаботиться о ком-либо, почему она выбрала одиночество? Она счастлива? Несмотря на её болезнь, ей нравится, что её мир состоит из врачей, двух дочерей, которым она едва может сказать пару слов, и муж, который никогда не бывает дома?
Я так не думаю. Каждый раз, как я разговаривала с ней, она делала выговоры, требовала и наказывала. Я подумала о Мэри. Мэри беспокоилась? Она знала, насколько плохо всё с болезнью матери? Может быть, нет, или она проверяла её чаще. Может быть, ей следует знать.