— Сэнг! — позвала меня мать из спальни снова.
Габриэль показал мне руками идти к двери. Я так и сделала, медленно открывая дверь, пока он закрывал окно, оставив его не запертым.
Я выглянула, посмотрев в спальню. Глаза моей матери смотрели на меня ожидающе. Я вздохнула, открыла дверь, пока Габриэль стоял за мной, как моя тень.
Я колебалась, прижимая к себе полотенце. Я открыла дверь шкафа, держа её широко. Из угла, так как дверь закрывала вид ванной, Габриэль по стеночке проскользнул в шкаф. Я шагнула туда за ним, моё сердце грохотало из-за беспокойства, что мать это заметит.
— Скинь полотенце, — сказала она.
Габриэль взглянул на меня из угла шкафа. Он повернулся к стене.
Я бросила полотенце к ногам, вошла в шкаф и закрыла дверь.
Когда я оказалась внутри, я опустилась задницей на пол, поджав колени, и обхватив ноги руками.
Руки Габриэля нашли меня в темноте, обняв тело. Его дыхание горячило моё лицо. Тихо он посадил меня на колени. Я хотела оттолкнуть его, сказать ему, чтобы он ушёл или спрятался, но его запах, тепло сделали меня слабой. Я перестала бороться с ним.
Он держал меня, сидя скрестив ноги на полу. Он развязал галстук и расстегнул рубашку. Он тихо снял рубашку и обернул меня в неё. Он одел меня, пропустив мои руки через рукава и застегнув спереди.
— Беда, — прошептал он в волосы рядом с щекой. — Я клянусь чёртову богу, что я тебя возненавижу навсегда, если ты когда-нибудь ещё раз так сделаешь.
— Ты не должен быть здесь, — прошептала я в ответ, на само деле не имея это ввиду.
— Ты думала, я оставлю тебя здесь одну?
Он застегнул последнюю пуговицу и, найдя мою щеку, положил голову к себе на плечо, обняв меня.
— Не можешь провести ночь сама в своей чертовой кровати и хочешь, чтобы оставил тебя голую одну в тёмном шкафу.
— Это моя вина.
Он стал жёстким.
— Не говори так!
Шаркающие звуки раздались в спальне. Я прижалась к Габриэлю, пальцами схватившись за майку, которую он надел под рубашку. Теперь со мной был кто-то, я отчаянно держалась за него.
Моя снова мама набрала номер. Звуки раздавались, когда она нажимала кнопки.
Габриэль и я ждали, прислушиваясь. Я была уверена, что она услышала его и звонит в полицию.
Моя мать встала и стала ходить по комнате, это звучало так, будто она ходила между окном и кроватью. Она начала говорить и оставила сообщение.
— Я пытаюсь дозвониться до тебя целый день. Я знаю, ты там. Ты решил, что сможешь сбежать? Ты думал, я не узнаю, что ты сделал со мной?
Её голос стал громче.
— Мне наплевать. Я знаю, у тебя остались деньги. Она — твоя ответственность не моя. Она украла деньги, чтобы купить сотовый, а сейчас она спит с мальчиками. Она отправит Мэри. Она такая же, как её мать.
Меня это поразило, поэтому я не слышала, что она сказала дальше.
«Она такая же, как её мать».
Значение этих слов как ушат вылилось на мою голову, застилая глаза. Я выдохнула, я не могла узнать больше, и часть меня и не хотела этого. Телом я навалилась на Габриэля. Храбрость, которую я собирала, чтобы держаться несмотря на всё это безумие, ушла из-за одного короткого предложения.
Она продолжала говорить по телефону.
— Если ты хочешь уйти от меня, хорошо. Я получу дом. Спасибо, — она ругалась по телефону, — за всё, что вы оставили нам, всё, что нам нужно. А сейчас возвращайся и забирай её или я клянусь, я позвоню в полицию и скажу им, кто она такая. Я даю тебе время до девяти. Я знаю, что у тебя есть много других важных дел.
Послышался звук повешенного телефона. Прибавилась громкость на телевизоре, голос репортёра наполнил воздух.
Я пристально смотрела на свет под дверью.
«Она такая же, как её мать»… «Я расскажу им в точности, кто она такая».
— Кто я?
Я прошептала слова и они улетели прочь от меня.
Руки Габриэля обняли меня, но было ощущение, что его здесь нет совсем. Нет его сладкого запаха, нет заботливых успокаивающих слов, нет его ласковых прикосновений к моей спине. Я чувствовала, что скольжу, падаю вниз от одного единственного вопроса, который овладел мной.
Связь установлена в моей голове, но она казалась ненастоящей. Было так, как будто я смотрела на кого-то другого, правда другой девушки была открыта и я смотрела, жалея её, грустила, что она должна это принять, отчаянно желая знать, так много, как она хотела знать.
Мать, которая я думала моя, ею не была. Был ли мой отец моим? Кем была Сэнг?
Я была загадкой, достаточно интересной загадкой, чтобы полиция могла заинтересоваться мной, если они узнают обо мне. Поэтому я была в шкафу? Все, кого я когда-либо знала, были они. Моя мать, или человек, которого я считала своей матерью, заболела, когда мне было девять. Сестра, с которой я играла вместе и со временем мы стали чужими, но были ли мы всё ещё сестрами? Наш отец приходил домой время от времени и никогда не говорил с нами. Он так часто исчезал.