Я проверила спальню родителей. Она была в том же состоянии, что и прошлой ночью. Ни матери. Ни отца.
Я все еще думала о ней как о своей матери. Привычки было трудно сломать, но каждый раз, когда я это делала, память о том, что она не моя настоящая мать, не обновлялась сама собой. У меня не было другого понятия, чтобы назвать ее, и у меня не было никого, кто мог бы заменить это имя. У меня еще не было времени все это обдумать.
Стук продолжался. Норт указал на заднюю часть дома. Мы собрались на кухне и вместе двинулись к окнам, выходившим на задний двор.
Отец сидел во дворе, перед ним был разбит большой батут. Он сколачивал края вместе.
— Какого черта он делает? — Сказал Норт, зевая, и почесал грудь.
— Пойду поговорю с ним, — сказала я. — Оставайтесь здесь.
— Слушай, как она отдает приказы. Разве это не мило? — сказал Норт.
Кота нашел мою руку и сжал ее.
— Мы останемся, — сказал он. — Мы будем наблюдать.
— Как всегда, — сказала я.
Я оставила их на кухне и подошла к задней двери в задней части гостиной. Я почти не пользовалась этой дверью, но она вела на крыльцо во двор. Не думаю, что я была на этом крыльце с тех пор, как мы переехали. Из кухни его было слишком легко заметить.
Я смотрела во двор, наблюдая, как отец собирает батут. О чем он только думает? Что он здесь делает? Разве он не должен быть в больнице? Или на работе? Он все время работал. Что случилось?
Я открыла сетчатую дверь, чтобы выйти во двор. Мои босые ноги скользили по покрытой росой траве. Воздух был насыщен запахами рассвета: скошенной травы и духоты. В округе было тихо. Будний день. Люди собирались на работу или в школу.
Я вышла на середину двора и встала позади отца, пока он работал. Я наблюдала, шагнув в поле его зрения, чтобы он знал, что я здесь.
— Вчера вечером я был в супермаркете, покупал продукты для дома, когда обнаружил это на распродаже. Я всегда хотел одну из этих вещей, — сказал отец, не оборачиваясь. — Когда я был в твоем возрасте… Я не должен так говорить. Ты уже не ребенок. Когда я был ребенком, я часто умолял своих родителей об этом. Они сказали, что это опасно. Я бы разбил голову о металл.
На нем были те же темные брюки и то же поло, что и накануне. Его веки опустились. Неужели он не спал всю ночь? — Я хотел купить один для вас двоих раньше, но не нашел времени.
— Как она? — спросила я. И почувствовала раздражение. Он заставил меня остаться на ночь. Он лгал мне много лет. Теперь он уклонялся. Я устала от такого обращения.
Он вздохнул и положил молоток на ногу.
— Она все еще больна.
— Рак, — сказала я.
Он пристально посмотрел мне в лицо.
— Ты знала?
— Я узнала, — сказала я. — Пару дней назад.
Он поджал губы.
— Она так сказала?
— Нет.
Он снова повернулся к металлическим прутьям в своей руке и начал стучать.
— Знаешь, я как раз собирался тебе сказать. Я собирался выбрать день и объяснить это вам. Я думал, когда ты подрастешь…»
— Мне шестнадцать через пару недель, — сказала я ему.
Я скрестила руки на груди. Чувствовала себя ужасно, как будто вела себя грубо. Это была не я. Я не могла остановиться. Я не знала, как выразить ему сочувствие или как еще к нему обратиться.
— Сколько лет ты ждал?
Он нахмурился. Он снова начал собирать каркас для батута.
Он даже не взглянул на меня.
— А куда ты ходишь? — спросила я. — Ты не был в Мексике.
Я знала это. Я знала, что он не мог уехать так далеко и вернуться назад прошлой ночью.
Он взял еще один кусок и принялся укладывать его на место.
— Если тебе так уж нужно знать, и ты, вероятно, узнаешь, но я встретил кое-кого другого. Кто-то, у кого уже есть двое детей, и она не поймет… этого. — Он махнул рукой в воздухе в сторону дома.
Мой рот широко открылся.
— Ты шутишь?
— Как ты думаешь, почему я так много работаю? — Он бросил молоток на груду металлических прутьев и встал. Он посмотрел на меня сверху вниз.
— И не надо меня упрекать. Сейчас в твоей комнате наверху семеро мальчиков.
Как он посмел? Как он мог смотреть на меня такими обвиняющими глазами, как будто я была такой же, как он? Он понятия не имел. Он никогда не поймет. Я не собиралась тратить время на объяснения. Его мнение не имело значения.
— Чего ты хочешь от меня?
— Я не могу остаться, — сказал он. — Твоя мать ненавидит меня. Она не хочет, чтобы я был здесь. У нее тяжелая болезнь. Она не только лечится от рака, но, говорят, сегодня ее осматривает психолог. Возможно, пройдут месяцы, прежде чем она выйдет.