— Она никогда не выходит. Я не помню, чтобы я видела у неё кошелек с тех пор как… Я не знаю. Я не могу вспомнить.
— В любом случае, — сказал Кота, — она лжёт, чтобы что-то скрыть. Почему? Я не понимаю зачем ей это.
Он повернулся ко мне.
— Он верит ей?
Я пожала плечами.
— Я не разговариваю с ним. Я никогда не вижу его. Я не знаю, что он думает.
Натан нахмурился, взял руку и сжал её.
— Может быть поэтому он делает вид, что ничего не происходит. Он не знает, потому что его почти не бывает дома.
Кота кивнул.
— Вероятно ты прав. Так что если она лжёт по поводу каждого ушиба, который он замечает, или о том, почему он видит тебя на коленях, он принимает её сторону, потому что… хорошо… она его жена.
Мы все замолчали. Я вздохнула, Натана взял мое лицо в ладони и заглянул в глаза, пытаясь распознать мои чувства.
— Это бесполезно. Это не поможет. Завтра он пойдет на работу, а мы поедем в школу. К этому времени все уже успокоится.
Кота передвинулся, поджал губы как будто он хотел сказать что-то, но не мог решиться или подобрать слова.
Натан выдохнул.
— Что теперь?
— Давай приготовимся к дню, — сказал Кота. Он встал, посмотрев мрачно на меня. Я взяла его за руку. Мне было легче идти на контакт, когда они начинали первыми. Сердце бешено колотилось. Я нервничала. Где-то на дне разума закралась мысль, что будет, если однажды ребята не захотят больше телесного контакта или, кто меня возьмет вот так за руку, просто, что бы поддержать, если я буду слишком далеко от них.
Я встала.
— Мне нужно помыться и переодеться, — сказала я.
— Нам подождать тебя здесь или уйти?
Кота колебался, переминаясь с ноги на ногу, держал меня за руку, переплетя пальцы.
— Я не хочу, что у тебя прибавилось проблемы, но пока твой отец здесь, у нас больше шансов. Но ты уверена, что они не пойдут тебя искать.
— Они даже ничего не спросили о Мари, — сказал Натан.
— Верно, — сказал Кота. — Мы пойдем к Натану. Без обид, Сэнг, но я не хочу напугать моих маму и сестру твоими ранами на запястьях — не уверен, что они поймут.
Я не хотела, чтобы родные Коты беспокоились обо мне. Удивилась, что Кота рассказал им обо мне и моих проблемах. Круг моих друзей сильно расширился. Я подошла к шкафу, открыла и достала юбку и блузку.
— Одевай шорты, — буркнул Натан. — И футболку. Мы начнем тренировку.
— Может, не стоит торопиться и отдохнуть сегодня? — сказал Кота.
— Ты один отдаешь приказы. Помнишь? Самозащита на этих выходных.
— Я думаю с неё на сегодня достаточно. Пусть она вылечится, — сказал он смотря прямо на меня.
Я знала, что он хочет чтобы я сказала что-то. Я сглотнула.
— У меня треснул копчик вчера, — сказала я Натану. — Он все ещё болит.
Голубые глаза Натана расширились.
— Что? Когда?
— Когда я стучала табуретом о ванну, чтобы привлечь ваше внимание.
Натан смотрел смущённо минуту.
— О, — сказал он. — Вот что это было? Дерьмово. И как лечить сломанный копчик?
— Никак. Это так же как и с лодыжкой, — сказал Кота. — Надо ждать, пока пройдёт. Это значит никаких изнурительных тренировок пока что. Он скривился. — Нам нужно отвести ее на рентген.
— Почему никто мне об этом не сказал? — Натан приложил ладонь к глазам.
— Мы были заняты, — сказала я, отправляя юбку назад в шкаф и доставая шорты. Думаю, юбки следует оставить для школы.
Кота и Натан ушли на чердак, так тихо, что я не заметила. Бесшумно, так, что даже не слышала. Заиграла музыка. Вероятно, со вторым ноутбуком все в порядке. Хорошо, музыка замаскирует звуки, издаваемые ребятами. Родители подумают, что это магнитофон играет.
Я прошла через коридор и заперлась в ванной. Сняла одежду и слодила на тумбу рядом с раковиной. Зашла в ванну и на минуту замешкалась перед тем как повернуть вентиль. Сайлас починил его. Это много значило для меня.
Я включила воду. Струи воды потекли в ванну из душа. Сперва я пристально смотрела на лёгкие блестящие струи воды, проследила, как они коснулись ванны, и образовали водоворот.
У меня задрожали колени, я представила как вхожу под душ. В животе все всколыхнулось, руки вспотели. Мне нужно было сесть.
Картинки вспышками пронеслись в памяти. Струи воды на лице. Крик и никто не слышит. Лицо Натана, искривленное гримассой ужаса. Сайлас кипящий от ярости.
Я боюсь принимать душ. От одной мысли встать под него, у меня перехватило дыхание и сжался живот.
С трудом заставила себя переключитт душ на кран, чтобы набиралась ванна. Дрожь и пот отступили. Мне стало легче дышать.