Она расхохоталась и, развернувшись, вернулась к зеркалу. Две ее подруги тоже не стали задерживаться.
А Гвин неожиданно показалось, что вода стала такой холодной, как вода в горном роднике. По коже поползли мурашки.
«Отец ищет мне мужа?» – эта мысль зачарованной стрелой прошибла Валькирию насквозь.
Ноги подогнулись, а на плечи рухнула тяжесть предательства.
* * *
Сейчас Гвин стояла на пороге места, которое все это время считала своим домом. Обителью. Крепостью. Местом, которое всегда прикроет тыл.
Но с момента того разговора в душевых все это развалилось на части.
Вначале Валькирия решила, что это простая провокация. Попытка добиться чего‑то такого, о чем девушка даже не догадывались. И самым верным решением было задать вопрос отцу.
Даже написание одного письма высосало из Гвин Умильтен почти все силы.
Но она отправила больше десятка за ту весну. И ни разу не получила ответа.
Причина могла крыться не только в том, что все это правда. Но с каждым днем уверенность в этом таяла снегом на жарких солнечных лучах.
И сейчас Гвин наконец добралась до Севера только для того, чтобы заглянуть в глаза Лорду Севера и задать тот вопрос, который разрушал ее изнутри все эти месяцы. А молчание только подтверждало, что все это правда.
«Надеюсь, дела у Табиты и Милред получше моих», – подумала Валькирия, решительно делая шаг вперед.
Замок встретил ее тишиной и сквозняком, пробирающим до костей. Ни отец, ни один из его генералов не спешили навстречу единственной дочери Лорда Севера.
А это могло значить только одно – хозяина нет дома.
Это подтвердилось спустя какое‑то время, когда Гвин встретила одного из воинов в пустом коридоре.
– Лорд Севера сейчас возвращается из похода, – чинно отозвался мужчина, завидев наследницу Умильтен. Или все же не наследницу, ведь у нее между ног нет той самой висюльки?
И опять девушке оставалось только ждать. Опять ждать.
Как ответа на свои письма. Как появления человека отца в Конуале, который приходил стабильно каждый месяц. Да только такого важного ответа ни разу не приносил.
Ждать больше не было ни сил, ни уверенности в том, что все, услышанное от незнакомки, – ложь.
Валькирия покинула замок тем же вечером. Захватив с собой небольшую сумку и меч, она ушла в горы. Тропа, по которой двигалась девушка, была ей хорошо знакома. Каждый год она ходила по ней минимум два раза. И сейчас ей даже не приходилось смотреть под ноги, чтобы найти нужный выступ и не поскользнуться на снегу.
Вскоре впереди она увидела то, что искала взглядом. То, что не могла видеть целый год.
Священный дуб раскидывал свои зеленые ветви во все стороны, покрывая густой тенью траву у подножия своего ствола. Косые лучи заходящего солнца окрашивали все в багряно‑красный.
Снега на поляне не было и в помине, будто под землей протекали горячие воды. Но вряд ли это так, ибо Валькирия не знала ни одного горячего источника поблизости.
Она медленно подошла к дубу, подняла глаза и воткнула Иглу в землю перед собой.
– Вы опять ко мне немы, – прошептала она, обращаясь к богам, что должны были защищать эти земли. Защищать ее. – А ваш знак – насмешка!
Она вытащила из кармана куртки желудь, который сохранила, и, размахнувшись, швырнула к выпирающим из‑под почвы корням.
Самообладание лопнуло, как мыльный пузырь.
– Сидите там! – закричала она во всю мощь своих легких. – Смотрите на людей сверху! И даже пальцем пошевелить не можете! Да! Я женщина! Но разве я не достойна любви своего отца?! Не достойна его признания?!
Неужели я заслуживаю лишь того, чтобы меня выдали замуж, как простую бабу?! А?! Я у вас спрашиваю!
По ее щекам заструились слезы. Девушка вцепилась пальцами в гарду меча и рухнула на колени, глядя на могучее древо, что сохраняло молчание все эти годы.
– Я с самого рождения доказывала, чего стою, – прошипела она сквозь сомкнутые зубы и тыльной стороной ладони смахнула чуть ли не первые в жизни слезы. – Доказывала раз за разом. Показывала, что у меня в груди бьется сердце воина, а не девчонки! Сердце, способное на большее, чем стать матерью для наследника! Но вы даже пальцем не шевельнули, чтобы обратить на это взор моего отца!
Обида жгла грудь огнем. Воздух входил и покидал легкие рывками.
Валькирия задыхалась от собственных эмоций.
– Он верит вам, – прошептала она, глядя в зелень шумящей кроны. – Поклоняется. Ждет знака. Но я не такая. Все, что вы дали мне, – это гребаный желудь! Желудь, который чуть мне череп не раскроил! И это ваша божественная благодать?! Все, на что вы на самом деле способны?!
Гвин больше не ждала ответа, она встала с земли, выдернула Иглу из почвы и прожгла взглядом священный дуб.
– Немые божества – мертвые божества, – припечатала она.
Злость раскачивала ее из стороны в сторону. Гвин утратила свою ловкость всего на мгновение, но этого хватило, чтобы оступиться и подвернуть ногу.
Но списала Валькирия это не на гнев богов, а на отказ от гранул, которые Лорд Севера наказа пить ей каждый месяц.
Гвин Умильтен помнила последний раз, когда приняла капсулу, тогда она шла в подвалы, готовясь увидеть хладное тело подруги. Та ночь была последней, когда девушка подчинилась воле отца.
Его молчание стало точкой невозврата. И сегодня она собиралась сообщить ему об этом, глядя в глаза.
И настолько твердым казалось ее решение, что об него можно было разбиться. Да только следующий шаг вновь оказался слишком неуклюжим.
Валькирия запнулась о собственную ногу, а в следующее мгновение все тело содрогнулось от невообразимой боли.
Она упала, ударилась о твердую промерзшую землю и стиснула зубы, чтобы не закричать.
И если первой ее мыслью было, что это месть богов за ее слова и действия. То яркая вспышка, прострелившая сознание, расставила все по своим местам.
Боги были ни в чем не виноваты. Не они сейчас разрывали тело Валькирии на куски. Не они своей силой заставляли кожу превращаться в шерсть, кости ломаться и менять свое расположение.
Огромные желтые когти вспороли землю, а из покрытой шерстью морды вырвался протяжный вой. Полный боли и отчаяния от нахлынувших воспоминаний.
4. Найджел Харве
Искатели Истины остановились на вершине дюны, чтобы перевести дыхание.
Небо над их головами усеивали яркие белые звезды, луны видно не было.
Прохладный ветер гулял по пустыне, играл песком и кружил песчинки в свистящих вихрях.
– Скоро рассвет, – Ноа нашел взглядом восток и кивнул в сторону розовеющей полосы. – Нужно отыскать укрытие.
– Там вода, – Джейкоб покрутил в руках плоский артефакт, который изобрел несколько лет назад. – Можем разбить там лагерь.
– Можем, – Найджел ответил коротко.
Да и вообще, в последнее время он говорил мало. За весь тот путь, что трое Искателей преодолевали три дня, Харве сказал не более десяти фраз.
И, кажется, это напрягало его друзей. Но они пока не лезли с вопросами, принимая молчание за что‑то обыденное и простое.
– Звездный храм каждый раз меняет свое местонахождение, или мне просто кажется? – шутливо поинтересовался Ноа, потягиваясь.
– Тебе кажется, что тебе кажется, – отозвался Джейкоб. А потом повернулся к Найджелу: – Или нет?
– Это важно? – Искать отозвался довольно грубо, ведь его только что выдернули из мыслей какой‑то очередной глупостью.
Джейкоб даже отступил на шаг, глянув на друга с опаской. А потом качнул головой и, вновь крутанув артефакт на ладони, направился в ту сторону, где, по его мнению, должен был находиться оазис.
Островок зелени был обнаружен к моменту, когда солнце уже показало свой раскаленный бок над горизонтом. Несколько пальм, среднее озеро и ряд колючих кустов. Тени было столь мало, что без магии попросту не обойтись.