– Мой вопрос уже ничего не значит, – сипло ответила Гвин, разглядывая поленья в камине. – Ты принял решение. Я должна выйти замуж и родить наследника. Мальчика, чтобы ты им гордился.
– Все сложнее. Намного сложнее, чем ты можешь себе представить.
Она молчала. Ничего не говорила, замерев так, будто была каменной статуей.
Гвин Умильтен редко показывала окружающим свои эмоции. Почти никогда не говорила о них. И сейчас опять закрылась, лишь слушая успокаивающий и почему‑то слабый голос Лорда Севера.
– Время подошло. Я должен был найти тебе мужа. Может, тогда с твоим ребенком все было бы хорошо.
«Моим ребенком?» – подумала она, не шевельнувшись. – «О каком ребенке может идти речь, если я монстр?» – Это я убила маму.
Ее слова оглушающим звоном повисли в воздухе. И не нужно было больше ничего говорить. Ничего уточнять. Они оба знали, что это правда. Что именно это и случилось.
– Ты перестала пить травы, – разочарование в голосе отца подстегнуло Валькирию поднять на него взгляд.
Он показался девушке таким бледным. Таким обессиленным, каким никогда не был после походов.
– Перестала, – подтвердила она. – Ведь ты не сказал, что эти травы сдерживают монстра, которым я являюсь.
Все кусочки пазла медленно становились на свои места, создавая вполне понятную и угадываемую картину прошлого.
– Я надеялся, что это больше не повторится.
– Что не повторится? – Гвин провалилась в пустоту внутри себя.
Она не понимала, что с ней происходит. И не знала, как с этим справиться.
– Вспомни легенду, что я рассказывал тебе на твое пятнадцатилетие.
Вспышка!
Слова отца стали новым фрагментом, занявшим свое место в пустоте.
Когда‑то давно эту историю пыталась рассказать ей и мать. Но тогда Гвин была еще слишком мала. И произошла трагедия.
Отцу все же удалось позднее поведать ей эту легенду. Но только сейчас Валькирия смогла связать воедино огромное количество нитей, что переплетались в целый клубок.
* * *
В день ее пятнадцатилетия Гвин Умильтен отправилась со своим отцом к подножию священного дуба. День обещал быть теплым и погожим, несмотря на то, что лето только‑только пришло.
Ветви великого древа шевелились над головой, убаюкивали. Они тогда много о чем говорили. Но и легенду успел поведать ей Лорд Севера. Да таким тоном, будто просто рассказывал о богах, и это никак не касалось их самих.
Самой Гвин. – Ты же знаешь, что наши боги старее того, кому поклоняется весь свет, – заговорил Лорд Севера, старательно не называя Великого. – И защищают они только Север, ведь сами когда‑то жили на этой земле. Были ее частью.
Валькирия любила такие рассказы, что звучали тихим умиротворяющим голосом. Слегка хриплым из‑за пострадавших на морозе связок. Но таким убаюкивающим.
– Говорят, что боги так любили свою землю, что одарили ее всевозможными благами. Несмотря на жуткие морозы, жители севера никогда не мерзли и не голодали. Это была настоящая земля счастья. Но потом пришли южане по указанию императора Ифана.
Пришли они. Те, что были предками самой Гвин. – И начали сеять хаос, подчинять и бесчинствовать. Боги явились на помощь, обрушили на врагов севера холод, голод и болезни. Выпустили из клеток страшных монстров, демонов, ночных хищников. Да только не стали ужасы, сошедшие на людей, разбираться, кто свой, а кто чужой. На всех пало то проклятие. И только богам было дано спасти север от полного уничтожения.
Гвин слушала это как сказку. Представляла у себя в голове эти события так ярко и красочно, как никогда в жизни не смогла бы описать словами.
* * *
А сейчас на нее снизошло осознание, это была не сказка. И не легенда.
Самая настоящая правда. Все, что было сказано в той истории, истина.
– Я тот самый монстр? – выдохнула Гвин.
Перед ее глазами все еще стояло такое яркое воспоминание: тьма родительской спальни и кровь на ее руках.
Вот почему отец тогда отдалился от нее, закрылся за высокими крепкими дверями и ничего не говорил о матери. Ничего он не мог сказать девочке, которая даже не помнила событий той ужасной ночи.
– Нет, Валькирия, ты лишь дитя своей матери. Ведь именно на ее род пало божественное проклятие. Оно передалось тебе по крови, как и всем до этого. Кто‑то мог с этим жить, а кто‑то…
Отец замолчал и закашлялся. Так громко, так нездорово, с хрипами.
– Я сумел найти травы, что замедляли проклятие. Твоя мать пила их. Мы надеялись, что тебя минует эта участь. Молили богов о твоем здоровье. Но все обернулось иначе. И как только стало возможно, ты начала принимать те же травы, что пила и она. Они замедляли течение проклятия. Но теперь… теперь уже поздно, ты нарушила все.
– Я не понимаю.
Гвин перевела взгляд на Лорда Севера.
Несмотря на то, что комната прогрелась пламенем камина, он был бледен.
Ужасно бледен. И только сейчас девушка заметила темные круги усталости под глазами.
– Что?..
Она осеклась, наткнувшись на твердый взгляд отца.
– Я не должен был за твоей спиной искать тебе супруга, Гвин. Но тогда я видел в этом необходимость. Ведь не только твое проклятие продолжило существовать на Севере. Боги явили свою милость людям, когда наш с тобой предок склонился перед ними, но не вернули мир порядка в эти земли. Они лишь слегка обезопасили его. Показали, что все еще существуют. И все еще следят за нами.
Лорд Севера медленно опустил вниз одеяло, в которое кутался. А Гвин охнула от ужаса и отшатнулась. Ворот светлой рубахи топорщился в разные стороны, а шея отца почти полностью почернела. Тонкие пульсирующие нити тьмы терялись в бороде, уползали выше к лицу.
– Все мы прокляты, Гвин, – с хрипом произнес он, а потом закашлялся. Так ужасно, так отвратительно. – И даже боги не в силах защитить нас от своего же гнева.
– Отец, – она вновь осеклась, с ужасом глядя на черные нити, протекающие рядом с венами. Почерневшую кожу рук. Потемневшие ногти.
– Ты можешь избрать свой путь, – не слушая ее, произнес мужчина. – Можешь выйти замуж и родить дитя в надежде, что оно не унаследует твое проклятье. Проследить, чтобы ребенок принимал травы, избежав той участи, что постигла тебя. Или отречься от всего этого и посвятить свою жизнь поиску лекарств. Объявить преемника, но избавит ли это север от гнева богов… Я не знаю.
Он вновь закашлялся, светлый ворот рубахи обагрили капли крови.
– Знаю лишь то, – произнес отец, – что ты сможешь пройти оба этих пути.
И удержать север в своих руках или руках регента, ведь ты Валькирия. И я очень горжусь тобой.
Последние слова стеганули девушку по спине, дыхание перехватило. Оно хватанула ртом воздух, не веря в то, что все это происходит на самом деле. Не веря, что слышит эти слова.
И что Лорд Севера говорит об этом именно сейчас. Так не к месту. Так не вовремя. После того, что она сама о себе узнала.
– Встань, – повелел он, протянув руку дочери. – Негоже тебе сидеть у моих ног. Теперь негоже.
– Отец, все, что сейчас было сказано, это неправильно, – Гвин все же подчинилась, выпрямилась, посмотрела на родителя. – Мне нужно время, нужны силы, выдержка. Потому что то, что я сделала…
Она вздрогнула от ужаса.
– То, что случилось, сделала не ты. А боги. И твоя мать знала, что это возможно. Поверь, она тебя не винила. Я винил, но не она.
Валькирия сама себя винила. И это было главное.
– А силы у тебя есть. И выбор тоже. Почти во всем, – мужчина протянул почерневшую руку к дочери, которая без страха ответила на этот жест. – Кроме одного, Гвин. Мне осталось жить считанные дни. И теперь забота о родине ляжет на твои плечи. Да здравствует Леди Севера!
Часть 2: Пикантность тайн
10. Табита Ваерс
Студентка стояла в полнейшей тишине, прислушиваясь к собственному дыханию. Тяжелому, с какой‑то нездоровой хрипотцой в груди. Воздуха начинало не хватать, накатывала паника, в какой‑то момент закружилась голова.