Последние слова Феофан прошептал так страстно, что я попятилась — но спастись бегством не удалось — фанатики в венках окружили меня плотным кольцом, а Феофан так и вовсе ласково потянул за руку, намереваясь привести свою угрозу в исполнение.
На сегодняшний день это было слишком — даже для меня.
— Ребята, у вас есть виски? — брякнула я. — Или хотя бы вермут?
— У нас есть сливовица, — ответил Феофан, припадая с лобзанием к моей руке. — Желаешь испить, Пресветлая?
— Только не с тобой! — буркнула я, вырывая руку, и обратилась к остальным, — Тащите!
И они с радостью кинулись бы за сливовицей, которая мне сейчас точно не повредила, если б не кое-кто, кому вечно все надо испортить.
— Опять собираешься напиться, Аштон?
Фил Шепард, ну кто же ещё?
— Прояви уважение! — осадил его Феофан. — Это сама Пресветлая Богиня спустилась с небес, чтобы явить нам свою благодать!
Бесспорно, сияющая и переливающаяся кожа меняет внешность человека, но, как выяснилось, не настолько, чтобы Фил меня не узнал.
— Это Фрэнтина Аштон, обычная студентка, — с удовольствием открыл глаза Феофану Шепард. — А сияет она потому, что, похоже, снова вляпалась в какие-нибудь безумные неприятности. Она это дело любит!
— Раз так, то тогда никакой сливовицы! — посуровел лицом один из парней. — Это наш особый запас!
— Какая жалость… — процедила я. — И венок свой похоронный заберите!
— Похоронный? — оскорбился Феофан. — Да я его самолично сделал для Пресветлой! Она б восторге от него была!
— Вообще-то, Фан, венок того… и правда, смахивает на похоронный, — вмешалась одна из девушек.
— Ах, так? — похоже, Феофан был в ярости. — Тогда к следующему празднику Равноденствия сами будете делать венки!
— Но у тебя это получается лучше всех, — возразил парень, который заявил, что сливовицей меня не попотчуют. — Только еловые ветки не используй, и все…
Препирательства ребят по поводу венков разрушили их плотное кольцо и позволили мне из него вырваться и устремиться, наконец, восвояси. Меня никто не удерживал — похоже, венки в этот момент занимали все их мысли. Не удержавшись, я толкнула Шепарда — не потому, что он стоял на дороге, а потому, что его вид был настолько всезнающим и самодовольным, что меня чуть на него не стошнило.
— Это вода, — проговорил мне вдогонку он, кажется, даже не особо обидевшись.
— Что вода? — я резко обернулась.
— Заклятье твоего свечения связано с водой, — ответил Фил. — Ты либо выпила какое-то зелье, либо… искупалась там, где не нужно.
— И без тебя знаю, — буркнула я.
— Я подумаю, что тут можно сделать, — неожиданно проговорил он.
Фил Шепард хочет помочь мне? Да ладно, ни в жизнь не поверю! О чем я ему и сообщила.
— Сложная задачка, и потому интересная, — проговорил Шепард, глядя прямо мне в глаза. — Я не прочь ее решить…
— Не трудись! — не особо любезно сказала я и скрылась за дверью своей прекрасной комнаты, которая тут же озарилась исходящим от меня светом.
Не обращая на него внимания (стараясь не обращать!), я сбросила платье, залезла под одеяло и тут же уснула крепким сном.
Проснулась посреди ночи оттого, что кто-то изо всех сил дергал меня за мои блестящие волосы. Спросонья я чуть боевым пульсаром не запулила, но, слава богам, вовремя одумалась. Оказалось, что этот кто-то даже не гад барабашка, а мой любимый енотик Жуль, не узнавший свою хозяйку в сияющем обличье. Он пищал и пытался утащить меня в свой тайник, который устроил за комодом. С помощью легкого подзатыльника я образумила свою животинку, и до енотика дошло, что я — не очередной блестящий предмет в его коллекцию, а его самая что ни на есть взаправдашняя хозяйка. Однако хитрец все же вырвал у меня клок волос и таки утащил под комод.
Что и говорить, мои постирушки в волшебном колодце принесли сотню, если не тысячу проблем! Все теперь пялились на меня так, как будто рядом с ними находилась живая новогодняя елка. Даже некоторые преподы во время занятий были не в силах оторвать от меня глаз, а Анселми и вовсе запретил посещать его занятия, потому что я его якобы отвлекаю. А Феофан, который не мог простить своей оплошности, изводил насмешками и даже придумал мне противнейшее прозвище «Свертина». Это от Сверкающая Тина Болотная. И хотя посыл вроде как исходил от Феофана, я все равно чувствовала нутром, что за ним стоит Милица. Рыжая безумно злилась, что я отвлекаю на себя все внимание преподавателей, и я почти физически ощущала ее злость.
Надо отдать преподам должное — они созвали по поводу меня консилиум, на котором долго и бурно обсуждали, как вернуть мне прежний вид. Был на этом собрании и сам ректор Пантилеймон Ортодеус, который очень живо заинтересовался моей проблемой. Дошло до того, что он чуть было не заставил меня раздеться догола, якобы так было удобнее думать, как снять заклятие, но, поймав мой гневный взгляд, отказался от своего замысла. Преподы предлагали старинные заклинания — очень сложную и коварную ворожбу, которая была небезопасна. И один лишь маг-целитель, мужчина лет сорока пяти приятной наружности с темными, как смоль, волосами и орлиным носом, сказал: