— Только если это не профессор Анселми! — пихнула ее в бок Виринея.
— При чем здесь Анселми? — Смея слабо отбивалась, но пунцовый цвет лица выдавал ее.
— Так, родные мои, слушайте внимательно! — подала голос я и все послушно замолкли. — Мила такое устроит, что Митрофан от нее потом бегать будет! Или за ней…
— Это вряд ли… — протянул Климентий. — Милица свои шаги взвешивает, и никогда ничего такого…
— Никогда не говори никогда! — перебила я, разозленная таким пессимистичным настроем.
Честно говоря, я взялась за эту проделку без азарта, просто, чтобы отвлечься от своего странного «блестящего» состояния и подбодрить ребят, но аппетит приходит во время еды! Сначала ребята не верили, что это возможно, но втянулись и здорово помогли мне. Вместе мы сработали, как слаженная команда.
Мы на пару со Смеяной на ее личной полевой кухне по «Варению эликсиров разновсяких» сварганили ничего себе такой любовный напиток. По правде говоря, великолепный напиток получился, как раз такой, как в учебнике — золотистый, в нем алые сердечки вспыхивают и паром исходят, а пахнет малиной. Даром, что мы туда жабью отрыжку добавили. Но это потому, что никаких физических компонентов — ни волос, ни ногтей мы не использовали, только ментальный образ Митрофанушки.
Климентий отловил кухонного импа — они по столовке туда-сюда сновали, на них внимания никто не обращал и они тоже ни на кого, но Климу удалось каким-то образом заговорить того самого — Магрика. Синяков на нем не было — видимо, вылечил его кто-то, возможно, и сам маг-целитель. Главное — связываться поначалу с нами имп (памятуя о том, кто наградил его вторым синяком) наотрез отказался. Но тут Виринея пустила в ход свои дипломатические способности (которые у нее оказались весьма недюжинными), сыграв на любви импов к розыгрышам и малыш все-таки согласился на сотрудничество!
Милица всегда брала в столовке морковный сок. Уж не знаю, почему она его так нежно любила, по-моему, гадость! Кстати, мое мнение разделяло большинство студентов Хозяйственной: кроме Милы, морковным соком никто не прельщался. Что облегчило задачу нашему храброму импу: с потрясающей ловкостью и сноровкой бармена он добавил наше зелье в один из бокалов с соком и легонько взболтал его содержимое. Точь-в-точь по «Варению эликсиров» над бокалом с соком в одно мгновение поднялось ярко-алое сердечко пара и в ту же секунду растворилось в воздухе, да так, что никто не заметил.
Мы с замиранием сердец следили за тем, как Мила со своими приспешниками зашли в столовку и направились к раздаче. Милица, как по маслу, потянулась к заветному бокальчику, но ее опередили.
Сам ректор Пантилеймон Ортодеус явился в столовку, чтобы проверить качество еды, которой студентов кормят. Как назло, он оказался тоже любителем морковного сока. Взяв заветный бокальчик, Ортодеус почти поднёс его к губам, чтобы сделать глоток.
Мы замерли. Этого нельзя было допустить, никак нельзя! На раздумья были доли секунды. Нужно было спасать нашу операцию!
Я поднялась, и решительным шагом подойдя к Ортодеусу, впилась в его губы долгим и страстным поцелуем. Про бокал с морковным соком он забыл, это сто процентов. Боковым зрением я уловила, что Ортодеус, не глядя, поставил сок на место, и Милица тут же его подхватила с огромным благоговением — ещё бы — его чуть сам ректор не выпил.
Дело было сделано — Мила, так же, как и все, наблюдая широко раскрытым глазами за нашим с ректором поцелуем, машинально выпила предназначенное ей и только ей пойло. Выпила все до капли!
Есть!
Я оторвалась от ректора. Со всех сторон послышался свист, крики «Браво!», «Надо повторить!».
— Аштон! Вы что себе позволяете? — вскричал Пантилеймон.
Странно… Пару секунд назад он таким возмущенным не выглядел…
— Простите… — проговорила я, правда, без особого раскаяния. — Это все мое свечение, ну, вы понимаете… Я из-за него сама не своя…
— Аштон, может, меня тогда тоже поцелуешь? — выкрикнул один из студентов — прыщавый толстый паренёк по имени Светлан.
— Станешь ректором, тогда посмотрим, — усмехнулась я.
И вдруг поймала взгляд человека, которого не видела уже пару дней, о котором и думала и старалась не думать одновременно.
Влас появился в дверях складского помещения с большим мешком муки в руках, незаметный, находившийся как бы в тени, и — вот совпадение! — при его появлении возбужденный гогот студентов по поводу моего фривольного поведения стих.