Подругу надо было спасать!
— Митрофан Игнатьевич, угощайтесь, — с самым невинным видом я подошла к куратору и протянула ему миску с супцом. — Так вкусно, что просто ум отъешь!
— С ума сошла, Аштон! — рыкнул Митрофанио. — У тебя ещё хватает наглости предлагать мне эту гадость, которая все общежитие залила!
По крайней мере, он переключил свое внимание со Смеяны на меня. И то хлеб. Отпихнув от себя миску с таким видом, как будто в ней плавали ядовитые скорпионы, он разразился бурной тирадой по поводу того, какие негодные нынче пошли студенты. Похлебку Митрофан явно пробовать не собирался.
— Дайте-ка мне… — послышался грудной женский голос, обладательница которого мне была не знакома.
Выглядела она совершенно не по-местному — тут все ходили в кафтанах, сарафанах, на крайний случай — в комбинезонах. Эта мадам лет сорока пяти щеголяла в ярко-зелёном атласном платье, обтягивающем идеальную фигуру. Волосы ее цвета инея были уложены в высокую причёску, а глаза из-за стёкол удлинённых очков в чёрной оправе смотрели высокомерно, но в то же время с интересом.
— Кристобель! — расцвел в улыбке наш куратор. — Вы вернулись! Как отпуск? Я так рад вас видеть!
— Чего не могу сказать о себе, — обрубила его мадам.
Она бесцеремонно взяла из моих рук миску и с грацией придворной дамы попробовала Смеянино варево с кончика деревянной ложки, которая в ее холёных руках смотрелась по меньшей мере нелепо.
Предваряя вопрос, готовый сорваться с моих уст, Вир толкнула меня в бок и прошептала:
— Профессор магической кулинарии Кристобель Эстер. На старших курсах преподает. Такой стервы ещё свет не видывал.
Смеяна аж вся сжалась на своём пеньке. А профессор магической кулинарии с задумчивым видом проглотила похлёбку, и вдруг на ее мраморном лице наметилось нечто вроде улыбки.
— Это вы сварили, милочка? И вам никто не помогал? — поинтересовалась Кристобель Эстер у Смеяны и та сначала кивнула, а потом помотала головой. — Потрясающий осенний суп, просто идеально сбалансированный состав! И плюс чары последующей сытости… Да у вас, дорогая моя, талант!
— Какие еще чары сытости? — выпучил глаза Митрофан. — Я вообще-то хотел ставить перед ректором вопрос об отчислении этой бездарной студентки! Этот потоп, — он ткнул пальцем на общагу (хотя справедливости ради стоит заметить, что потоки похлебка текла из окон второго этажа уже значительно слабее), — никто уже три часа остановить не может!
— Сами вы бездарь! — отрезала Эстер и изящно взмахнула рукой, отчего потоп супа резко прекратился, как будто кто-то перекрыл кран. — Гнать и академии таких талантливых студентов! Будет вам известно, милейший, что это особая похлебка, которую очень сложно сварить и если она намагичена правильно, то всего одна тарелка делает человека сытым на целую неделю!
— Но зачем заливать этой похлебкой весь корпус? — уверенности у Митрофанушки явно поубавилось.
— Да это просто потрясающе, раз девочка смогла наварить ее в таком количестве! — глаза за стеклами очков у профессора Эстер азартно блеснули. — Вот что, милая моя, у вас потрясающие способности к кулинарной магии! Вы просто обязаны посещать мои занятия!
От нахлынувшего на нее счастья подруга чуть с пенька не свалилась, хорошо хоть Климентий ее вовремя подхватил.
— Что ж, пусть посещает, — неожиданно согласился Митрофанушка. — Но если подобный беспорядок произойдет, то я все-таки поставлю перед ректором вопрос об…
Но Кристобаль Эстер его не слушала, она наколдовала рядом с пеньком Смеяны роскошное кресло и, усевшись в него, принялась задавать Смеяне вопросы:
— Ну, расскажите же мне, расскажите, милочка, как вы варили этот дивный суп?
С несколько ошалелым видом подруга принялась отвечать.
— Слушайте! — осенило вдруг Виринею. — Это мы теперь после этой похлёбки сможем не есть целую неделю? Ничего себе!
— Я подумаю, как можно убрать действие супа, — задумчиво протянул Фил Шепард. — Хотя в чем в чем, а в кулинарожении я не силен. Это очень специфичная область магии.
— Да зачем убирать? — перебил его Клим. — Наоборот, интересно целую неделю не есть! Это ж как раз зачётная неделя — больше времени появится на подготовку к зачетам! В общем, если снимать действие похлебки — я пас.
— А я нет! — проговорила Вир возмущенно. — Я люблю есть! И хочу хотеть есть!
Я с ней согласилась. Такая похлёбка хороша в каком-нибудь походе, или на войне.