— Фрэнни! — глухо, как будто нахожусь под толщей воды, слышу голос Фила Шепарда.
Он обнимает меня, поднимает на руки и прижимает к себе.
— Фрэнни! — в его голосе переливаются ноты отчаяния. Впервые не отстранённо-бесстрастный, или мне только кажется, ведь я слышу его с трудом. — Фрэнни, зачем ты взяла в руки лебен? От него нет противоядия, понимаешь, Фрэн, нет! Он забрал твое дыхание и расцвёл!
Это уже не имеет значения, Фил. Мне больше не нужно дыхание. Я не дышу. Мой магический резерв исчерпан до капли.
— Фрэн… Все, что угодно… Фрэнни… Фрэн… — непонятно шепчет Фил, прижимая мою голову к своей груди. А потом его голос вдруг становится спокойным и твёрдым. — Я отдам свое. Я его разделю. У нас с тобой будет одно дыхание на двоих.
Я лежу в темноте — уже не чувствую боли, не чувствую себя, и мне кажется, что я мертва. Но слова Фила вызывают какой-то проблеск мысли.
Делить дыхание… Это же самая чёрная магия, Фил. А у такой магии всегда есть цена.
— Я знаю, — он как будто слышит меня. — Но какой бы она не была, она все равно будет мала по сравнению с тем, что я могу тебя потерять. Фрэнни… моя Фрэн…
Фил осторожно гладит меня по лбу, а затем его теплое дыхание касается моих пересохших губ, которые сами собой распахиваются ему навстречу. Но его губ я не ощущаю, только дыхание, которое вливается в меня жизнью, свежестью, силой. Горло, полное осколков стекла и железа перестаёт раздирать страшной болью, мягко и мятно становится в моей груди.
Но вдохнуть я не могу.
Темнота по-прежнему окружает меня со всех сторон, но осязаемость возвращается: ощущаю, как Фил Шепард разрезает корсаж моего платья, полностью обнажая грудь, и кладет на нее ладонь. Меня кидает в дрожь от этого прикосновения, но затем его ласковые пальцы сменяет что-то острое и холодное.
Чуть-чуть приподнимаю веки, которые кажутся такими тяжёлыми, будто налиты свинцом и мутным, расплывающимся взором вижу над собой силуэт голого по пояс Фила с ритуальным кинжалом в руке.
Он плетёт заклинание, и я вижу, как его черная, незнакомая мне вязь опутывает нас, тянется витиеватыми зловещими узорами, пронзает его насквозь и входит между моих грудей, оставив после себя зудящую рану и кровь на моей коже.
А Шепард посыпает эту свежую рану солью, заставляя меня выгнуться и взвыть от боли.
Фил впечатывает в мои губы пламенеющий, точно раскалённое железо, поцелуй.
Он для меня — невыносимое блаженство, счастье, глоток воздуха.
Я жива! Я могу дышать!
И я вдыхаю полной грудью, а затем снова падаю в темноту, но в этот раз она не враждебная и безвозвратная, а напротив — умиротворённая и как будто успокаивающая в том, что скоро отпустит меня обратно.
Очнулась в комнате с очень высоким потолком и стенами, крашеными белой краской и расписанными синими магическими символами, которые должны были способствовать скорейшему выздоровлению.
Лежу на кровати, скрытая ширмой, а рядом со мной на стуле сидит целитель в синем балахоне, расшитом белыми узорами. Белое и синее действуют умиротворяющее.
В отличие от вони, от которой меня едва не выворачивает наизнанку.
Гаврил Берн удовлетворённо кивает и отставляет в сторону какой-то пузырёк, от которого несёт чем-то едким, аж глаза режет. Едким… Я испуганно закрываю лицо руками, хотя понимаю, что ничего плохого Берн бы мне вдохнуть не дал.
— Не бойся, — целитель дотронулся до моей кисти. — Это всего лишь настойка для приведения в чувство. Травы, спирт, кой-какие химические элементы…
— Как-то машинально получилось, — пробормотала я, невольно вспоминая, запах цветка, который меня чуть не угробил. — Теперь, у меня, наверное, разовьётся аллергия на резкие запахи.
— Ну, хватила! Аллергия у неё разовьётся! — усмехнулся Берн и, смерив меня долгим-предолгим взглядом, добавил, — Черная магия в стенах Академии Магического хозяйства… Чудны дела ваши, боги!
— Ну, у нас в ВИМП к ней иногда студенты прибегали, — пожала плечами я. — Заговоры, порча, привороты, отвороты…
— Привороты и отвороты — детские шалости по сравнению с тем, что сотворил с тобой Фил Шепард, Фрэнни. И с собой… — покачал головой целитель. — Когда ректор узнал об этом, по-моему, он был готов убить Шепарда на месте.
— Да, наверное, по мнению ректора, мне лучше надо было тихо-мирно сыграть в ящик, лишь бы только не портить энергетический фон в академии, — закивала я. — Только скажу по секрету — он и так того… Не особо благоприятный… Вы комнату Мартына Задоя посмотрите.
— Шепард рассказал нам и показал, — отозвался целитель, сцепив кончики пальцев. — Вернее, попытался показать, но заклинание проявления интерьера комнаты Задоя ничего не показало… Чисто там.