— Вызывай хозяйственного мага! — коротко приказал Малкольм циклопу, а мне сообщил вкрадчиво, — Ты исчерпала свой лимит моего терпения, магичка Фрэнтина! Гнев магистра Аштона обрушится на тебя подобно молнии с небес.
Слово «магичка» гремлин выделил особо. Затем за дверью все стихло. Ну, кроме весёлого плеска льющейся из сотворенного мной на двери щита воды.
Гремлин, разумеется, прав. С ректором мне сейчас, когда он не в самом лучшем настроении, лучше не видеться. Опасно для здоровья. А посему, фигурально выражаясь, нужно брать ноги (и мой шикарный бюст) в руки, линять из комнаты и укрыться в каком-то более тихом местечке для комплексного подхода к решению проблемы.
Ну что ж, раз все платья безнадежно испорчены, а голой прятаться не поскачешь, нужно попробовать незамедлительно сотворить себе платье, которое бы наглухо закрыло мою обновлённую грудь.
По правде говоря, сотворение платья из ничего — это область магии, которую я представляю довольно смутно. Нужна ткань, из которой, собственно, и будет состоять одежка (кстати, эта занавеска очень даже подойдет) и специальное заклинание облечения материи в нужную форму.
Я резким движением сдернула бархатную занавеску цвета морской волны с гардины и, когда она огромным полотнищем осела на полу, принялась выплетать пальцами формировочное заклинание, составленное с учетом всех моих параметров (обновившихся параметров, да).
Минут десять я потеряла, это точно. Но зато когда последнее слово, подкреплённое специальным пассом, слетело с моих губ, ткань занавески заискрилось лазурным сиянием, и секунды через две из лазури возникло платье. Оно зависло в воздухе, переливаясь свечением, которое становилось все слабее по мере того, как свежесотворённая магия покидала платье.
Эм… Не совсем то, что я творила, но особо выбирать не приходится.
Платье село, как влитое! И не думало на груди лопаться! Это даже извиняло его не особо симпатичный мешковатый фасончик. Ну, теперь я готова показаться перед людьми. Но не перед всеми, конечно. Например, меня очень интересует профессор зельеварения Чортрис, которая могла бы подсказать, как сварить нейтрализатор. А вот ректор не особо…
Пора смываться и быстро!
Я подскочила к окну и свистнула горгулью. Слава богу, хоть парней первокурсников нет!
Но нежданно-негаданно на мой зов явилась не милая оскаленная морда, а Святой Патрик собственной персоной. Было, правда, в облике святого нечто странное. На подвижном, но все-таки каменном лице статуи как-то нелепо смотрелись большие очки в форме сердечек.
— Фрэнтина! — простер ко мне руки святой. — Я пришел к тебе с приветом!
— С каким ещё приветом, о всевидящие боги! — взвыла я, нетерпеливо оглядываясь в ожидании горгульи, которая унесла бы меня из этого дурдома к чертям (ну, вернее, не к чертям, а в безопасное и тихое место). — Что ты нацепил?
— Очки, которые показывают сущность человека, а не его физический облик, — с довольным видом сообщил святой. — Это я на кафедре магического арсенала попросил. Сделаны из специального горного хрусталя, добытого с шахт Эргер. Теперь твой… хм… достоинства твоей фигуры не будут смущать меня, и мы сможем о них поговорить спокойно и здраво. Я надеюсь отговорить тебя от опрометчивого шага и вернуть твоей… хм… в общем, вернуть тебе былые параметры. Для начала скажи мне, Фрэнтина, что заставило пойти тебя на такое? Ведь ты понимаешь, что красота девушки, студентки, а особенно Высшего Института Магической Полиции, должна быть незамутнённой и скромной.
— Патрик, ты, конечно, как всегда нашел время! — пробормотала я и обернулась на дверь, за которой стих плеск воды и воцарилось гробовое молчание, которое было страшнее всего.
— ФРЭНТИНА. ТЫ. НЕМЕДЛЕННО. И. СИЮ. ЖЕ. СЕКУНДУ. ОТКРОЕШЬ. ЭТУ. ДВЕРЬ!!!
Голос, который я хорошо знала, который очень любила…
Но в гневе он страшен, а я нарвалась.
Горгулья уже спешила ко мне, скользя каменным телом по фасаду здания.
— Ты что, собираешься сбежать от ректора? — ужаснулся Святой Патрик. — Это преступление даже похуже того, что ты сотворила со своей… хм…
— Фрэнтина, я не намерен больше ждать!
Судя по голосу, действительно не намерен. Но придется.
Я хотела спрыгнуть на спину верной горгульи и быть такова, но этаж потряс до основания дикий лязг, что-то опасно затрещало и дверь со всеми моими защитами и щитами смело, как картонную.
На пороге стоял магистр Аштон, ректор нашего славного магполица.
Одновременно с этим с таким тщанием сотворённое мной из занавески платье исчезло, распалось, как будто сотканное из тумана.