— Ты мне теперь не доверяешь, верно? — спросил Лодовик.
— Нет, — ответил Дэниел. — Чем быстрее мы доберемся до Эоса, тем быстрее сможем вернуться. А мне нужно как можно скорее попасть на Трентор. Приближается самый критический момент Противостояния.
Теперь на Мэддер Лосе редко наведывались имперские звездолеты, но Дэниел договорился о перелете с капитаном торгового корабля несколько месяцев назад. Оформить Лодовика в качестве второго пассажира сложностей не представляло. Звездолет должен был доставить их к холодным границам системы Мэддер Лосса, на промерзший астероид без названия, имеющий только номер в каталоге — ISSC-1491.
Они стояли на взлетно-посадочной площадке отдаленного космопорта. Ярко светило солнце, гудели насекомые, опыляющие поля подсолнечника, со всех сторон окружавшие здания из пластали и бетона.
Лодовик по-прежнему ценил дружбу Дэниела, признавал его главенство, но долго ли это продлится? На самом деле Лодовик сознательно воздерживался от каких-либо инициатив те несколько дней, что пробыл на Мэддер Лоссе, — из страха, что может выказать неповиновение Дэниелу. Гуманоидные роботы того типа, к которому принадлежал Лодовик, проявляли инициативу во многих случаях, не только для определения общего направления своих действий. Лодовик не мог избавиться от мыслей, которые возникали в его мозгу: «Дэниел удерживает людей, не дает им проявить самостоятельность. Людям нужно позволить самим решать свою судьбу. Нам непонятны их животные устремления! Мы не похожи на них!»
Дэниел сам говорил, что человеческий разум и отношение людей к своей судьбе роботами воспринимается с трудом, если воспринимается вообще. «Это безумие — управлять их историей, направлять ее! Это жуткое безумие вышедших из повиновения машин!»
Что-то незнакомое вторглось в его мыслительные процессы — эхо того голоса, что он уже слышал прежде.
Дэниел разговаривал с капитаном торгового судна — невысоким крепышом с ритуальными шрамами на одутловатом белом лице. Вот он обернулся и помахал рукой Лодовику, дав знак подойти. Лодовик подошел. Капитан-торговец зловеще улыбнулся, приветствуя его.
Когда они с Дэниелом поднялись по трапу, Лодовик обернулся. Повсюду, на всех планетах, подходящих для жизни людей, жили и насекомые. Все насекомые были похожи, лишь кое-где наблюдались мизерные местные вариации, большей частью легко объяснимые генетическими изменениями, внесенными за тысячи лет. Все они служили сохранению экосистем, необходимых для развития человеческой цивилизации.
На Мэддер Лоссе не осталось ни одного дикого животного. Диких зверей теперь можно было встретить только на тех пятидесяти тысячах планет, где существовали охотничьи или зоологические резерваты — это были планеты типа национальных парков, их обожал Клайус, а граждане Империи могли посещать только по специальным разрешениям. Когда-то Лодовику довелось заниматься бюджетными ассигнованиями на эти резерваты. Линь Чен хотел прекратить ассигнования, считая их бесполезной тратой государственных денег, но Клайус обратился с личной просьбой сохранить планеты, и в итоге они с Ченом как-то деликатно решили обойти скользкий вопрос, но как в точности — этого Лодовик не знал.
Лодовик гадал, как они появились — и планеты-парки, и другие, укрощенные и замощенные асфальтом планеты, населенные людьми. Он так многого не знал в истории человечества! Великое множество вопросов возникало в его мозгу, рвалось наружу из-под наложенного на них домашнего ареста.
Крышка люка захлопнулась, и Лодовик сдержал алгоритмическую турбулентность, которая на человеческом языке называлась бы самой обычной паникой. Но страшился он не замкнутого пространства корабля, а цветов любопытства, что распускались один за другим в его собственном сознании!
Когда они вошли в небольшую каюту, Дэниел уложил два маленьких чемоданчика — их багаж — в багажные корзинки и опустил узкое сиденье. Лодовик не стал садиться. Дэниел сложил руки на груди.
— Нас никто не будет беспокоить, — сказал он. — Можешь спокойно сесть. К месту встречи мы прибудем через шесть часов, а на Эос — через три дня.
— Сколько у нас времени до того, как положение дел на Тренторе выйдет из-под твоего контроля? — спросил Лодовик.
— Пятнадцать дней, — ответил Дэниел. — Если не случится ничего непредвиденного. А когда имеешь дело с людьми, такое случается всегда.
Глава 26
Вара Лизо с трудом сдерживала гнев. Размахивая кулаками, она теснила Фарада Синтера к дверям просторной общественной приемной. Тот пятился, ошарашено, криво усмехаясь. Несколько «Серых» с тележками и папками наблюдали за этой ссорой из ближайшего к офису коридора с изумлением и тайной, незаметной радостью.
— Это какой-то идиотизм! — прошипела Вара и добавила тише:
— Дать им слабинку — они же перегруппируются! И тогда начнут охотиться за мной!
Блондинистый майор, постоянная и надоедливая тень Вары, сновал вокруг и безуспешно пытался вклиниться между Варой и Синтером. Но Вара ловко лавировала и упорно не давала ему завершить маневр. У Синтера возникло впечатление, что у него на глазах происходит странный поединок. Бочком проскользнув в открытые двери кабинета, он добился хотя бы того, что у потасовки стало меньше свидетелей.
— Ты потеряла след! — воскликнул он, наполовину рявкнув, наполовину вздохнув, когда «Серая» секретарша закрыла за ними дверь, равнодушно взглянув на всех троих и тут же вернувшись к своим делам.
— Меня увели! — взвыла Вара. Слезы бежали из ее глаз, стекали по щекам.
Майор перестал ходить вокруг Вары и Синтера кругами, остановился. Он весь дрожал, кисти его рук подергивались. Он поискал глазами стул, нашел, на ватных ногах добрался до него и сел. Синтер наблюдал за ним, выпучив глаза.
— Это ты сделала? — спросил он у Вары.
Вара клацнула зубами, повернула голову и уставилась на майора.
— Конечно, нет. Хотя он отвратителен и с ним невозможно работать.
— Перенапряжение… — выдавил майор сквозь зубы. Синтер несколько секунд смотрел на Вару. Она наконец поняла, что вызвала у Фарада нездоровые подозрения. Майор Намм встряхнулся, успокоился, перестал дрожать и в конце концов смог подняться. Сглотнув подступивший к горлу ком, он встал по стойке «смирно», что выглядело в данных обстоятельствах довольно потешно, и уставился в точку на противоположной стене.
— И как же вы ее упустили? — негромко спросил Синтер, не глядя ни на Вару, ни на майора.
— Она не виновата, — ответил майор.
— Я не вас спрашиваю, — прошипел Синтер.
— Она быстро улизнула, она сразу почувствовала меня, — начала рассказ Вара Лизо. — А ваши агенты, ваша идиотская полиция, они не сумели за ней угнаться. Теперь она удрала, а вы мне не позволяете ее найти!
Синтер задумчиво вытянул губы, сжал их, словно для поцелуя.
Неожиданно в сердце Вары Лизо восхищение и любовь к этому человеку сменились горечью и ненавистью. Но она сумела не показать охвативших ее чувств. Она и так уже наговорила лишнего, зашла слишком далеко. «Неужели я мысленно ударила этого юнца-офицера?»
Она посмотрела на оцепенело молчавшего майора, чувствуя, что виновата перед ним. Ей следовало управлять своими способностями.
— Император строго запретил мне продолжать наши поиски. Похоже, он не разделяет нашего интереса к этим… людям. Однако я намерен попытаться убедить его передумать. Но Император имеет право на собственное мнение, и с этим мнением нужно считаться.
Вара стояла, строптиво сложив руки на груди.
— Гэри Селдон убедил его в том, что все это может выглядеть очень дурно с политической точки зрения.
Вара вытаращила глаза.
— Но Селдон-то их и поддерживает!