Ян тяжело сел в кресло, схватился за голову и тихо застонал.
– Подругой, – едва слышно признался он, глядя в пустоту. – Близкой. Если бы не я, Энжи никогда бы не поехала бы во дворец и не познакомилась с герцогом. Я поехал с ней – у нас… у меня были такие далеко идущие планы насчет всего герцогства! Исар пощадил мою жизнь. Они с Энжи были так счастливы. А я, выходит, вот как им отплатил…
Меня как будто по голове ударили. Проклятье! Ян Фаэртонский – вот кто передо мной! И как я раньше не догадался?
Речь оборотня казалась бессвязной – если не знать, что герцог и герцогиня познакомились благодаря заговору оборотней, собиравшихся устроить в Маравии переворот. Но герцог сделал неожиданный ход – он признал магических существ, которые долгое время считались чуть ли не демонами, и позволил им открыто жить в нашей стране. Это заставило часть заговорщиков передумать и присягнуть дель Йенсу. В их числе был и некий оборотень-рысь Ян, который позже стал героем Оборотнической войны и получил прозвище Фаэртонский благодаря городу, в котором жил. Оттуда же, из Фаэртона, происходила и Энжи, жена дель Йенса…
– Эй, – позвал я. – Вряд ли тебя это утешит, но в моем времени тебя знают все оборотни, а в квартале, где они живут, тебе даже установили статую. Правда, она… кхм… несколько отличается от тебя настоящего. Прости, что сразу не признал.
Тот отнял от лица руки и горько усмехнулся.
– Энжи тоже все время шутила, что на портретах ее рисуют лучше, чем она есть. Так значит, в вашем времени у них с Исаром всё хорошо, а я герой?
– Именно так.
– А здесь мое имя даже не упоминается, – вздохнул он.
Вдруг Ян подскочил, подпрыгнул к моему креслу и схватил гримуар Хайка, начав его яростно листать.
– Ну же, ты, безволосый мешок с костями! Что ты тут пишешь про часы, потаскун-извращенец? – бранился оборотень.
Мне оставалось только в удивлении приподнять брови.
Совсем не скажешь, что это тот самый великий государственный деятель, прославленный оборотень и победоносный генерал, о котором пишут в учебниках. Воришка как воришка. Еще и ругается не самым виртуозным образом. Ему бы наших парней из лаборатории послушать…
Впрочем, наверное, стоит дать Яну шанс. В конце концов, до того как он станет генералом Фаэртонским, должно пройти еще лет семь.
Желтые глаза внезапно уставились на меня, по-кошачьи сверкая в полутьме.
– Ты сказал, что выяснил что-то и в то же время не выяснил. Что это значит? Говори сейчас! Пока мы здесь прохлаждаемся, где-то там клятые иинайские шпионы убивают мою подругу и портят жизнь человеку, которому я обязан жизнью. И, похоже, славой.
– Вообще-то это не так работает, – поправил я. – Нет никакого «пока мы здесь». Мы ведь можем переместиться в любой…
Я осекся. Верхняя губа оборотня приподнялась, под ней недвусмысленно обнажились весьма острые клыки.
Ладно. Я, конечно, не самый слабый из мужчин, но, пожалуй, мне бы не хотелось проверить, насколько глубоко эти зубы могут прокусить мою кожу. Особенно если учесть, что средний оборотень гораздо сильнее обычного, даже магически одаренного человека.
– И почему это вас в древности недолюбливали… – вздохнул я и отобрал у оборотня книгу. – Сядь. Сядь, Ян! Это дело не пяти минут, потому я и хотел дождаться Лилиан. Но если уж ты рвешься работать – давай делать это по моим правилам.
Глава 8.3
Тот едва не зашипел, но послушался. Я занял соседнее кресло, открыл книгу на нужной странице и повернул ее к оборотню. Тот с задумчивым видом принялся рассматривать непонятные закорючки и схему, которая казалась абсолютно бессмысленной.
– И что здесь? – нахмурился оборотень. – Бред какой-то.
– В этом-то и проблема. Хайк, как и большинство алхимиков с артефакторами того времени, боялся, что кто-то украдет его изобретения. Поэтому он писал свои заметки – вот эту самую книгу заклинаний – не обычным языком, а особым шифром. В целом я понимаю, о чем речь на этой странице – об экспериментах со временем и попытке создания неких волшебных часов. Но я не знаю шифра, поэтому от меня ускользают детали. Лилиан пишет диссертацию как раз по наследию Хайка и артефакторов вашего века. Если бы мы с ней поработали немного над книгой, мы бы за завтра-послезавтра взломали шифр.
– Слишком долго.
Ян сообщил это таким голосом, что я не стал вновь напоминать о том, что он может не торопиться – его подруга погибла два столетия назад, и спешкой это не изменить. Пусть переживает свое горе. В конце концов, как бы жестоко это ни звучало, нам будет только выгоднее – чем быстрее мы сбежим из нового времени, тем меньше шансов, что кто-нибудь сочтет нас умалишенными и засадит в госпиталь. Ягги знает, как там сейчас лечат. Вдруг от насморка избавляют лоботомией?