— Коль уж ты мне встретилась, не проводишь к директору? — ещё ослепительнее улыбнулся парень. — Охранник не совсем понятно объяснил.
— Что? Ах, да, конечно. Кажется… сюда?
Пенни замерла. Она точно знала, что кабинет директора на третьем этаже, а вот где точно…
Но, как ни странно, на довольно скоро нашла нужную дверь, из которой совсем недавно вышла сама.
— О, премного благодарен! Тебя как зовут-то?
— Меня?! Ой. Адель. Меня зовут Адель МакЛейн.
— А я Роджер Уолесс. До встречи, крошка.
Он отсалютовал и вошёл в кабинет. А щёчки Пенни залил предательский румянец. Какой же Роджер… обходительный! Милый и помог ей, не то, что Талон, который сам подставит подножку ещё и посмеётся. Ух, бесячее создание!
Почти до звонка Пенни искала аудиторию, в которой пройдёт следующее занятие. Со звонком, оттуда не высыпала горсть учеников, а наоборот, донеслись стоны и крики, что он не успел. Из-за двери пахло краской, холстами и чем-то ещё. Персиками, что ли? Возможно, в красе были какие-то ароматизаторы.
Ученики вышли почти со звонком на следующую пару. Взволнованные, о чём-то стенающие, или наоборот, жутко собой довольные. Среди них, Пенни заметила ссорящихся вчера близняшек. Те, едва её завидев, поспешили укрыться в потоке учеников. На лбу у обеих красовались небольшие шишки, тщетно замазанные тоналкой и покрытые чудовищным слоем пудры.
Зайдя, Пенни немало удивилась. Комната представляла собой большое помещение, полностью заляпанное краской. В воздухе витали различные запахи, от которых болела голова. Из-за школьной доски показалась чья-то голова в противогазе. Учитывая количество ароматов, Пенни тоже очень захотелось его надеть. Но учитель пооткрывал окна и глухо, всё также не снимая противогаза, рявкнул:
— Костюмы надеть! Краски взять! За моль-берты! — именно раздельно. — Новенькой место и костюм выдать!
Как по-военному! Пенни даже понравилось. Она вытянулась в струнку и шутливо отдала честь. Было непонятно, нахмурился или улыбнулся учитель, противогаз не позволял. Однокурсники смотрели, как на дуру, девушка даже смутилась, и принялась запихиваться в широченный хлопковый комбинезон, застёгивающийся на животе. Когда-то персиковый и целый, теперь на нём была дыра на подмышке, и естественный цвет почти полностью скрылся за пятнами, разводами, и мазками красок. На руки все надели перчатки, волосы собрали под шапочки, а на лицо надели медицинские маски. Пенни почувствовала себя врачом перед операцией.
— Рисуем что хотим! Раз-два, начали!
Художники, рассевшиеся за мольберты, тут же похватали карандаши. Кто-то сразу что-то начал легко выводить на холсте, некоторые грызли карандаши сквозь маски, а кто-то мечтательно уставился в окно. Пенни смотрела на холст, карандаш в своих руках, и едва сдерживала обречённый вздох. Эх, не выйдет из неё художника.
«Да тебе и не надо им быть! Главное, не вылететь отсюда и защищать ребят по мере возможностей!»
Девушка выдохнула и принялась несмело рисовать.
К концу дня она была настолько измотана, настолько болели руки, что она даже не пошла на ужин. Катерин принесла ей булочку и яблоко, даже кусок мясного рулета стащила. Пенни покидала в себя все вкусняхи, переоделась, сонно поблагодарила Катерин за всё и отрубилась. Кто бы мог подумать, что у художников такая сложная жизнь! Подумав, что это только первый день, у Пенни даже во сне навернулись слёзы отчаяния.
====== День 2. Зачем художникам физкультура? ======
Пенни проснулась под звуки Иерихонской трубы, злая и отчаявшаяся. Будет сложно. Интересно, что по расписанию?
— Ада, Адель! Поднимайся, давай! Некогда дрыхнуть!
Катерин попробовала сбросить Пенни с кровати, но девушка, с тяжким вздохом, сама поднялась.
— Ну, намучилась? И зачем ты сюда пошла?
— Надо было, — огрызнулась бывшая блондинка, зевнув. Катерин покачала головой.
— Могу тебя поздравить: у вашего курса сегодня физкультура. Будете кросс бежать!
Пенни встрепенулась. Физкультура? Прелесть! Полтора часа занятий таким родным предметом!
— Мне тоже физ-ра больше всего нравилась на первом курсе, — усмехнулась Кати, переодеваясь.
Линн, как поняла Пенни, была молчуньей. Да и виделись они значительно реже, чем с Катерин. Азиатка постоянно где-то ходила, да ещё и двигалась бесшумно, как ниндзя. Заметить её можно было, но с трудом. Пенни это удавалось не часто, да и Линн не особо горела желанием с ней общаться. В этом смысле бывшая агент «псих» была гораздо лучше. «Адель» прочно уверовала, что брюнетка, в этой истории, ни при чём, и она всего лишь жертва. Почему-то гораздо больше опасений внушал Питер. Холодный, молчаливый и замкнутый, он хмуро и безучастно смотрел на всё своими пронзительными зелёными глазами. До чего же не был он похож на её вчерашнего знакомого — Роджера.
Переодевшись и даже умывшись, Пенни незаметно задала в колечко программу, чтобы оно заплело ей не просто хвостик, а красивую причёску. Оказалось, если чуть нажать на сапфир, то вылезает окошечко с клавиатурой. И можно задать программу внешности. Поэтому колечко и заплело её вчера. Оно приняло голосовую команду. Но теперь Пенни ввела точные параметры, чтобы ей каждое утро была заплетена новая причёска. Свернув окошечко повторным нажатием, девушка вышла из кабинки туалета, в которой пряталась. Вернувшись в комнату, она поняла, что Катерин и Линн уже ушли. Подхватив сумку с тетрадями, надев на себя сиреневые перчатки, она вышла, пристроившись в хвост другим студентам, идущим в столовую. Физкультура оказалась третьей парой, и до неё ещё нужно было дожить. За столом, где сидели ещё двое девочек с курса, Пенни поняла, что четвёртой пары сегодня не будет и вместо неё продолжится физкультура, вместе со вторым курсом художественного факультета. Значит, все трое её подопечных будут под присмотром! Вот это фартануло! А после физ-ры пар и вовсе не было. Жизнь-то налаживается!
— Чего ты лыбишься? — удивилась одна из девочек, которая сидела слева, ближе всех к Пенни. — Ты так любишь физ-ру?
— А вы двое разве нет?
— Ни капельки. Зачем художникам физкультура? Для чего она вообще нужна в нашей Академии? Это же не искусство!
Роптать начал весь стол. Тема физкультуры была здесь одной из самых болезненных. Художники, музыканты, да вообще все не любили здесь спорт. Кто-то даже на всю столовку признался, что поступил в Академию не только из-за большой любви к искусству, но и в надежде, что здесь не будет ненавистной физкультуры.
— А раньше её и не было. Ещё лет пять назад. А потом её ввели, как обязательный предмет.
Столовка заткнулась. Как оказалось, говорил Питер. Он сидел за центральным столом, вместе с горсткой народа. Они носили какие-то значки на сумках и груди. Пенни никак не могла рассмотреть, что это за значки. В первую встречу с Питером она не особо обратила внимание на эту деталь. А сейчас ей стало интересно. Она хотела было провести своё расследование, но тут же резонно заметила, что нет смысла усложнять себе жизнь.
— Что они за значки носят? — тихонько спросила она у девочки, которая спросила её про улыбку. Обстановка в столовой уже раскачалась, но к теме про физ-ру никто больше не возвращался. Девочка рядом удивлённо посмотрела на Пенни, хлопнула себя ладонью по лбу, и ответила:
— Так он же староста нашего факультета. И те другие ребята — тоже старосты, только не наши. Они следят за порядком, посещением пар, количеством и здоровьем студентов. Ответственная работа. А Питер словно всю жизнь этим занимался. Он кааааак стал старостой, кааааак всех построооооил, — растягивание слов Пенни совсем не понравилось, — его все-все слушаются. И в него почти все девочки влюблены. Кстати, я Андромеда. Рада знакомству. Для своих — Анди.
— А я Адель. Ада, то есть.
Девочки пожали руки и из столовой вышли уже подругами. Андромеда оказалась очень болтливой, но застенчивой девочкой. У неё не было друзей, как таковых, но она легко находила общий язык со всеми и могла перекинуться парой фраз с незнакомцами. Но никто не хотел долго слушать Анди. Потому как говорила она много и не хронологически. Вечно уезжала от темы. Но она была довольно симпатичной. Высокой, с прямыми, толстыми, каштановыми волосами чуть ниже плеч, которые она завязывала в строгий пучок. Одежда на ней выглядела очень аккуратно и опрятно.