Мы перемещались три раза, причём каждый раз в странные места, в которых не ощущалось ни следа человеческого присутствия, пока не оказались в грозной и тёмной чаще, пиками древних деревьев нависающей над нами.
Фрэсс что-то гортанно произнёс, и деревья перед нами расступились, открывая нам дорогу.
Мы шли довольно долго, пока я не начал замечать, что вокруг происходит что-то странное. Появились странные растения, которых я никогда не видел, померк свет, на небе появилось сразу три Солнца, замедлилось время, изменился состав воздуха, звуки стали звучать по-другому, а вода в луже, в которую я случайно наступил, оказалась не мокрой, а сухой как песок.
Куда бы мы ни пришли, это место жило по своим особым законам, совсем не по таким, как остальная Твердь…
Тут перед нами возник полупрозрачный барьер. Он выглядел как обычная защитная сфера, напоминая ту, что окружала Трелл, но был намного толща. Он полностью скрывал всё, что за ним находилось. Пробить такой невероятно трудно!
Вокруг этого барьера можно было ходить годами, но так и не понять, в чём дело. Я бы тоже ничего не сумел сделать, если бы барьер по приказанию Фрэсса не появился сам собой, и мы не прошли сквозь него…
Мир тут же взорвался миллионом новых впечатлений, и я наконец-то понял, где я оказался.
Это было Изначалье.
Глава 31
«Изначалье»
Легендарная родина чудовищ. Место, которое, как думали Истребители на протяжении сотен лет, и вовсе не существует. Карман в реальности, созданный в результате Сопряжения, в котором монстры попали в Твердь.
Я столько слышал об этом месте… И вот я был здесь!
И Изначалье было совсем не таким, каким я мог его представить.
Из-за трёх Солнц, красного, синего и чёрного, всё вокруг почему-то казалось чересчур белым и ярким. Я даже зажмурился, пытаясь привыкнуть.
Воздух здесь пах совсем не так, как в Тверди или на Земле. В нём было перемешано множество различных ароматов. Острый, сладкий, кислый, лёгкий весенний и гнетущий сладковатый запах смерти — здесь они переплелись все вместе, сплетясь в пьянящий и ни на что не похожий коктейль, которого просто не могло быть!
Перед нами вздымались горы, текли реки, блестели гладкими поверхностями озёра и цвели луга, но только они не были похожи на то, что мне приходилось видеть раньше. Они как будто были кусочками, бледными копиями чего-то большого и настоящего.
Так, река начинала течь из ниоткуда и прерывалась, никуда не впадая. При этом она бурно текла, а в её прозрачных водах плескалась рыба. Такими же были и озёра — неровные куски, обломки жидкости, чьей-то ленивой рукой выброшенные на первую попавшуюся поверхность.
Горы поднимались над нами. Высокие и мощные, они были разрублены напополам тонким и точным хирургическим надрезом, из-за которого казались ненастоящими и даже какими-то декоративными.
Даже трава и деревья здесь были другими! Безумная смесь из высоких и мощных исполинов с густыми зелёными кронами, привыкших к плодородной почве, чахлых кустарников, выросших в суровых условиях пустыни, ярких полевых цветов и сложнейших цветущих конструкций, будто бы сошедших со страниц журнала для садоводов-маньяков. Некоторые из них состояли из материала, очень напоминающего камень, и не шевелились даже под напором сильного ветра, а другие напротив было не остановить, и они шевелили отростками и щёлкали зубастыми пастями…
Всё, что я здесь видел, полностью соответствовало тому, что рассказал мне в Горах Тарру.
Изначалье было не отдельной землёй, не частью Тверди, а нарезкой совершенно разных миров, собранной вместе в хаотическом порядке в результате Сопряжения.
Причём собранных не полностью.
Куски гор и водоёмов, вырванные части полей, лесов и садов — все они были отрезаны от своих естественных экосистем в родных мирах и без всякого порядка размещены здесь.
Вместе с частями других миров сюда пришли и свои собственные физические законы. Так, идя по Изначалью вместе с Фрэссом, я чувствовал, как в одном месте на меня начинает давить повышенная гравитация, в другом движения напротив становятся невесомыми, в третьем от исходящих от почвы газов кружится голова и хочется смеяться, а в четвёртом время, как будто бы притомившись и решив отдохнуть, застывает на месте.