В комнате, освещенной лишь парой не особо ярких факелов, висевших вдоль стен, стоял мужчина средних лет и нервно постукивал пальцами по стене, заставляя пламя на одном из факелов подрагивать.
Проделав такие действия около десяти ша, он оторвался от стены и начал ходить из стороны в сторону, заламывая пальцы на руках.
Он, словно ждал встречи с тем, кого жаждал встретить всю свою жизнь. И сейчас эта встреча должна была вот-вот произойти.
И в самом деле стоило пройти ещё лишь пять ша, в комнату вошла довольно худая девушка с небольшим свёртком в руках и дойдя до мужчины, протянула свёрток в его руки.
— Вот и настал этот миг, — произнес мужчина, забирая свёрток, из которого еле заметно выглядывало лицо новорожденного ребенка. — Вот ты и появился на этот свет.
— Господин, я выполнила всё, что вы приказали и смотрела за этим сгустком столько лет. Но вот, он превратился в то, что вы так желали. А значит… теперь я свободна? — девушка не смела смотреть в лицо мужчины, отчего говорила с низко опущенной головой, нервно теребя платье.
Но мужчина ни сразу ответил на ее слова, а вместо этого, вглядывался в лицо ребенка, словно обдумывал его будущее не десятки лет вперёд.
— Господин? — вновь заговорила девушка, уже не просто теребя ткань, а сжимая ее.
Заметив ее нетерпение, граничащее со страхом, он усмехнулся:
— Да, ты покорно выполнила всё то, о чем я тебя просил. Твоя семья теперь будет свободна и ты вместе с ними. Поэтому можешь ступать.
— Господин! Вы…вы… вы так добры! Спасибо! Спасибо большое, господин! — воскликнула девушка, кланяясь до самого пола. — А ведь я думала, что вы не сдержете обещание, — и произнеся эти слова, в порыве радости, она пожалела, что опять не смогла держать язык за зубами.
— Вот значит, какого ты обо мне мнения, да? — лишь в одно мгновение относительно спокойное и не угрожающее лицо мужчины превратилось в лицо того, кто был готов убить в любой момент. В его серых глазах, так и плясали искры безумства и злости
— Вот значит как, да? А впрочем, ты права. Я же не король. Я же не родился богатым и знатным, а вырос на улице, сражаясь там за крохи еды. Ты права, там никто не держит обещания, вот почему и я этого не сделаю, — на последнем предложении его рот исказился в жуткой улыбке. — Смотри же!
Взмахнув рукой мужчина показал перед лицом, уже сидящей на коленях и умоляющей о прощении, девушке небольшой экран, в котором она увидела семью, что шла в сторону деревни и обсуждала что-то, улыбаясь.
— Мама! Отец! Брат! — вновь воскликнула девушка. — Господин, прошу не надо! Накажите меня! Меня! Накажите меня, как наказывали все эти десятки лет, но умоляю, не трогайте их! — девушка начала биться головой об пол, и в слезах умоляла пощадить ее семью. — Умоляю!!!
Но мужчина взмахнул рукой вновь, увеличив экран ещё немного, а затем сжал ладонь в кулак и в ту же ша, семья остановилась, а их лица исказила гримаса боли. Прошло не больше нескольких мгновений, как их тела взорвались, а остатки от тел разлетелись в разные стороны.
— Господин!!!! — девушка закричала криком, полного боли и отчаяния и подползла к экрану поближе, словно надеялась увидеть там свою семью. Свою улыбающуюся и возвращающуюся в их родную деревню, семью. Но всё, что от нее теперь осталось… лишь воспоминания…
— Я хотел сдержать свое обещание и отпустить и тебя к ним. Чтобы вы смогли жить спокойно в вашей жалкой деревеньке, но ты сама виновата. Не вини меня в случившимся, вини себя и только себя.
Девушка не верила в то, что только, что увидела и услышала. Или не хотела верить. Принять то, что вся твоя горячо любимая семья в один момент просто умерла, довольно сложно. А увидев, как твоя семья умирает на твоих глазах, и умирает вот так незаслуженно, вдвойне, если не втройне сложнее.
— Я не верю, не верю, не верю, — в бреду повторяла девушка. — Они живы, живы. Это не может быть правдой. Не может. Не может же, да? — встав с пола, она начала ходить из стороны в сторону и смеяться смехом, в котором слышались ни радость и счастье, а отчаяние и боль.
И проходив так ша три, она остановилась и медленно повернулась к мужчине. Из ее глаз, всё ещё, выступали слезы, а губы оказались искусаны до крови. Но этот вид, ни сколько не заставил мужчину почувствовать хоть что-то. Он лишь направился к двери, желая покинуть комнату.
— Ты ничтожество! Ты грязный оборванец, который обманом и кровопролитием заслужил свое место. Ты ничтожество… — она хотела произнести его имя, но пронзившая всё тело, боль не позволила ей этого сделать. И подобно своим близким, она умерла точно так же.