— И щенки не пошли за большими, когда те уходили с поляны? — спросила госпожа Вирлион
— Они пытались, но стоило хоть одному из них пойти следом, большие волки били их лапами и рычали так громко, что я еле сдержался, чтобы не закричать от страха, — ответил Бажан. — Когда щенки остались на поляне одни, один из них встал и пошел в другую сторону, противоположную от той, куда ушли большие. Второй и третий щенки поступили также и разошлись по сторонам. Четвертый хотел пойти следом, но стоило ему начать идти следом, что первый, что второй, что третий, пинали его лапами и кусали, не давая идти за собой. Так четвертый щенок остался на поляне один, тихо поскуливая и озираясь по сторонам. А я продолжал сидеть в кустах, думая, что за ним кто-нибудь придет, но никто не пришел.
— Поэтому ты взял его с собой? — спросила Катарина и вышла из-за спины матери, но стоило девочке потянуться к щенку, он снова зарычал на нее, заставив вновь отойти назад.
— Да, он остался один и никому не нужный. Если бы я не забрал его с собой, то он бы погиб в том лесу.
— Но это же дикий зверь! Он не может жить с нами, — произнесла девочка. — Он опасен!
— Он не опасен! — уверенно сказал Бажан и сделал шаг в сторону от сестры. — Он маленький волк, которого все бросили. В этой ситуации, вы все опасны, но только не он.
— Не говори глупостей, Бажан, ты что же не понимаешь, что он может сделать? Это сейчас он выглядит так беззащитно, но стоит тебе потерять бдительность и он тут же вонзит клыки в тебя, — не унималась Катарина и схватив мать за рукав платья, добавила. — Мама, этот зверь не может остаться в нашем доме. Вы же с отцом не позволите этого сделать, да?
Госпожа Вирлион лишь только взглянула на дочь, но ничего не ответила.
— Мама!
— Замолчи, Катарина, и иди в свою комнату! — строго произнес господин Вирлион и указал дочери пальцем на дверь.
— Но, отец! Это же дикий зверь, почему вы защищаете его?
— Ты настроена так против этого щенка только из-за того, что он зарычал на тебя, — гладя волчонка по спине, произнес Бажан.
— Это не так, не так! Это не…
— Катарина Вирлион, если ты сейчас не уйдешь с глаз моих, то ты не будешь есть печенье неделю! — не выдержав споров, грозно произнесла Марианна. Обычно эта женщина всегда говорила мягко и спокойно, но стоило кому-то довести её, то этому несчастному могло, в самом деле, не поздоровиться.
— Я… Я… — но увидев, каким взглядом, на нее смотрит мать, Катарина ещё раз взглянула на щенка, а после, убежала в дом.
— Можешь идти в свою комнату, но если хоть одна душа пожалуется мне на твоего щенка, то ты, сразу же, отнесешь его обратно в лес, — смотря на сына, сказала госпожа Вирлион — Он может остаться здесь, но ненадолго. Как только он повзрослеет немного, тебе придётся отпустить его. Он волк и ему не место среди нас. Его место в лесу.
— Спасибо, матушка! — обрадовался Бажан и побежал в дом, неся на руках щенка и прижимая его к себе все сильнее и сильнее, — Я позабочусь о тебе, волчонок. Никто не посмеет обидеть тебя.
Когда муж с женой остались одни, как господин Вирлион не пытался избежать взгляда супруги, госпожа Вирлион подошла к нему вплотную и поднявшись на носочках, заглянула тому прямо в глаза.
— Почему ты позволил ему взять волка с собой?
— Я пытался отговорить его, — оправдывался Мариус — но он сказал, что не пойдет домой без него. А ты же знаешь, что несмотря на то, что он мал, он слишком упрям.
— Знаю, — вздохнула Марианна и скрестив руки на груди, сделала шаг в сторону.
— Ну вот. Что мне ещё оставалось? Пусть пока что поиграет с ним, а потом, когда этот волчонок надоест ему, он сам отпустит его в лес.
— Надоест ли он ему? — задумалась госпожа Вирлион и почесала затылок.
— Всё, рано или поздно, надоедает.
— Всё? — вновь поднялась на носочки женщина и серьезно посмотрела в глаза мужа — Хочешь сказать, что и я тебе надоем, рано или поздно?
— Нет! Что ты, что ты, — принялся оправдываться господин Вирлион — как моя любимая жена может мне надоесть? Я скорее умру, чем такое случится.
— Но ты же сам только, что сказал это.
— Но я же имел в виду животное, а не члена семьи и я…
— Ладно уже. Пойдем в дом. Как никак, а скоро совсем стемнеет, — произнесла госпожа Вирлион, поправив платье.
Господин Вирлион же, в тот вечер, не один раз мысленно бранил себя за свой язык. Но, как бы то ни было, сказанное на то и есть, что сказанное.
Спустя четыре месяца, Бажану, всё-таки, пришлось попрощаться с волком, но не потому что, тот ему надоел, а потому что волк сам, неоднократно выл и скулил. А стоило мальчику пойти с ним гулять, волк рвался в лес и грустно смотрел на Бажана.