И тот и другой были одеты не иначе как по последней тренторианской моде, как показалось Селдону, – в одежду ярких, кричащих цветов. Талии юнцов были подпоясаны широкими ремнями с бахромой, головы украшали широкополые шляпы, тульи которых были обвязаны длинными розовыми лентами, а их концы свисали сзади до плеч..
Селдону вид незнакомцев показался забавным, и он не смог сдержать улыбки.
Тот, что стоял прямо перед ним, огрызнулся:
– Чего скалишься, несчастный?
Оставив без внимания грубый тон обращения, Селдон мягко проговорил:
– Простите, что улыбнулся, Просто мне очень понравилось, как вы одеты.
– Как я одет? Вот как? А вот ты как одет? Это мерзкое тряпье ты называешь одеждой?
Грубиян протянул руку и ухватился за лацкан пиджака Селдона. О, каким уродливым, грубым, тяжелым, просто непристойным показался в это мгновение Селдону его злосчастный костюм!
– Что же делать? – вздохнул Селдон. – Я ведь нездешний, и моя одежда, естественно, тоже. Но другой у меня нет.
Тем временем, как заметил Селдон, немногие из гулявших в парке поднялись со скамеек и удалились. Похоже, поняли, к чему дело клонится, и решили вовремя смотать удочки. Селдон не знал, ушел ли и его новый знакомец, Челвик, но не мог этого узнать, при всем желании: молодой грубиян стоял перед ним как вкопанный. Селдон чуть-чуть отодвинулся назад вместе со скамейкой.
– Так ты нетутошний? – грубо поинтересовался юнец.
– Верно. Потому я так и одет. Я здесь в гостях.
– И с какой такой планеты?
– С Геликона.
Юнец нахмурился.
– Сроду о такой не слыхивал.
– Это очень маленькая планета.
– Так почему ты не уберешься туда?
– Я завтра улетаю.
– Завтра? Ошибаешься! Сейчас, немедленно, понял?
Юнец обменялся взглядом со своим спутником. Селдон тоже посмотрел на второго нахала и успел заметить Челвика. Тот, оказывается, не ушел, но больше в парке не осталось ни души – Селдон, Челвик и двое скандалистов.
– Я намеревался посвятить день осмотру достопримечательностей, – возразил Селдон.
– Подумай хорошенько. Ты ошибся, приятель. Вовсе не собирался. Ты сейчас же отправишься домой, к мамочке.
Селдон улыбнулся.
– Простите, но я этого не сделаю.
Юнец спросил у своего спутника:
– Эй, Марби, тебе нравится его тряпье?
Марби наконец раскрыл рот.
– Не-а. Жуткое тряпье. Аж тошнит.
– Ну, и что нам с ним делать, Марби? Отпустить, чтобы он тут разгуливал и всех от него тошнило, а? Ведь это, Марби, вредно для здоровья, как ты считаешь?
– А то как же! Еще как вредно-то, Алем, – отозвался Марби.
Алем хмыкнул.
– Эй, ты, слышал, чего Марби сказал?
Ему ответил Челвик.
– Послушайте вы – Алем, Марби, или как вас там, Позабавились и хватит. Что вам еще нужно?
Алем, который на ту пору стоял, наклонившись над Селдоном, выпрямился и обернулся.
– А ты кто такой?
– Не твое дело, – в тон ему ответил Челвик.
– Тренторианец? – упорствовал Алем.
– И это тоже не твое дело.
Сдвинув брови, Алем оглядел Челвика с ног до головы.
– Одежка-то вроде у тебя нашенская. Слушай-ка, нам до тебя дела нет, мы тебя не трогаем, и ты нас не трогай, не встревай, понял?
– Я не уйду, запомни. Так что нас двое. Двое на двое, стало быть. Похоже, вы не как драться собирались? Может, пойдете, еще дружков прихватите, чтобы вас стало побольше против нас двоих?
Селдон вмешался:
– Челвик, послушайте, может быть, вам лучше уйти? Спасибо, что вступились за меня, но мне неудобно, ей-богу. Вам-то зачем подвергать себя опасности?
– Никакой опасности, Селдон. Дешевые оболтусы, задиры паршивые, больше ничего. Лакеи.
– Ла-ке-и? – взревел Алем, которому это слово пришлось явно не по душе, и Селдон решил, что, видимо, почему-то оно на Тренторе имеет более обидное значение, чем на Геликоне.
– Так, Марби, – распорядился Алем, – Ты, значит, разберись-ка с этим, что нас лакеями обозвал. От лакея слышу, понял? А я пока быстренько приведу в божеский вид этого Селдона. А ну…
Он наклонился, рванул на себя лацканы пиджака Селдона. Селдон резко согнул одну ногу в колене и опрокинулся на спину вместе со скамейкой. При этом он успел ухватить Алема за руки, тот не удержался на ногах, кувырнулся и брякнулся на спину позади Селдона.
Селдон рывком встал, глянул на Алема, потом быстро нашел взглядом Марби.
Алем лежал неподвижно, лицо его скривила гримаса страдания. Большие пальцы его рук были выбиты, он скрючился от удара в пах и дикой боли в ушибленном позвоночнике.