— Давайте, мисс Свит! — крикнула ректор. — Назовите себя!
Конечно, когда Вайолет спорила с Теодором, она искренне считала, что ловчими могут быть как мужчины, так и женщины. Однако сейчас, как следует поразмыслив, пришла к выводу, что ее предназначение заключается совсем в другом.
— Я перевозчик! — громко крикнула Вайолет.
Ее голос пролетел над озером и гулким эхом отозвался в горах. Девочке стало не по себе. Эхо замерло вдали, и над озером повисла тишина. Вайолет смущенно посмотрела на темную воду. Она была неподвижной и зеркально-чистой.
— А что теперь? — спросила Вайолет.
И вдруг, взметнув фонтан брызг, из озера выскочила огромная форель. Она была размером с автобус, эта рыбина; на ее шкуре ярко выделялись красные, серые и зеленые пятна. Описав дугу вокруг скалы, на которой стояла Вайолет, форель широко открыла рот, схватила девочку и вместе с ней погрузилась в темные воды озера, подняв волны. Стоявшие на берегу ученики оцепенели.
Вайолет и проглотившая ее рыбина исчезли.
— Что... что это было? — выдавил из себя Теодор, открыв от ужаса рот.
— Это была форель истины, — невозмутимо произнесла ректор.
Глава 8. ФОРЕЛЬ ИСТИНЫ
— Где она? — испуганно спросил Чарли. — Где Вайолет? Рыба ее не съест, правда?
Но тут прямо у берега из воды высунулась форель и с громким булькающим звуком выплюнула Вайолет. Девочка, словно тряпичная кукла, болтая в воздухе руками и ногами, пролетела несколько метров и упала к ногам ректора. Форель скрылась под водой.
Подбежав к Вайолет, Чарли помог ей подняться.
— Как ты? — спросил он.
— Я... не знаю, — дрожащим голосом ответила она, стирая с лица грязь и водоросли. Вся ее одежда была заляпана слизью.
— Мои поздравления, мисс Свит, — сказала ректор. — Вы ловчий.
— Откуда вы знаете? — спросила Вайолет, выжимая из волос липкую слизь.
— Потому что из всех существ Нижнего мира только форель истины может определять, кто говорит правду, а кто нет. Как видите, она совершенно не выносит лжи и ни за что не допустит, чтобы кто-то посмел лгать на берегах ее озера.
— Но я же не лгала, — возмутилась Вайолет.
— Лгала, сама того не зная, — сказала ректор. — Вы назвали себя перевозчиком, искренне считая, что так оно и есть, но форель поняла, что это ложь. Таким образом, теперь мы знаем, что вы ловчий.
— Вы уверены, что форель никогда не ошибается? — спросила Вайолет. — Ну какой из меня боец?
— Вы им станете, — заверила ее ректор. — Форель не ошибается. А теперь, — обратилась она к следующему ученику, — ваша очередь, мистер Рамирес. Прошу вас выйти на середину озера. Посмотрим, что вас ждет.
Алехандро Рамирес, приземистый двенадцатилетний паренек, забрался на скалу.
— Я... перевозчик, — тихо сказал он, боязливо поглядывая на воду.
Форель не появлялась.
— Отлично, мистер Рамирес, — немного подождав, сказала ректор. — Вас не проглотили, значит, вы сказали правду, хотя я посоветовала бы вам быть более решительным. Поздравляю, вы наш первый перевозчик.
Алехандро радостно побежал к ребятам, в восторге от того, что ему не пришлось побывать в желудке форели, а ректор уже обращалась к следующему:
— Мистер Фаврутти, прошу.
Так продолжалось в течение часа.
Около двадцати ребят объявляли форели, кто они, и примерно половина из них сказали правду. Вторую половину гигантская рыбина проглотила и через некоторое время выплюнула на берег, как надоевшую жвачку. Чарли с удивлением увидел, что Вайолет была права — ловчими становились как мальчики, так и девочки. То же самое случилось и с перевозчиками — похоже, пол здесь не имел никакого значения.
Наконец наступила очередь Теодора.
— Я здесь! — крикнул он и со всех ног бросился к ректору. — А вы знаете, что мой отец — ловчий?
Она кивнула.
— Я помню вашего отца. Он был способным учеником, но иногда с ним не было никакого сладу. Вы на него похожи. Как он поживает?
— Хорошо, — ответил Теодор. — Уехал охотиться на монстров. Ему не положено говорить, куда он едет. Это «черная оп. ». Оп. — это операция, а «черная» означает...
— Я знаю, — прервала его ректор. — Займитесь делом, прошу вас.
— Разумеется, — ответил Теодор. — Жду не дождусь, когда отец вернется и я скажу ему, что тоже буду ловчим.
Быстро перебравшись на середину озера, Теодор откашлялся и громко крикнул: «Я ловчий!»
Вода не шелохнулась.
— Ну вот, — сказал Теодор, оборачиваясь к ребятам, — что я вам говорил?
И вдруг из воды выпрыгнула форель и сглотнула Теодора, а еще через несколько секунд он, описав в воздухе дугу, шлепнулся к ногам ректора.
— Мне очень жаль, мистер Дэггет, — сказала она, когда Теодор, мокрый и дрожащий, как новорожденный теленок, встал на ноги. — Вы не ловчий. Форель показала, что вы перевозчик.
— Неправда, — возразил Теодор, выплевывая изо рта слизь.
— Простите? — спросила ректор, приподняв бровь.
— Не обижайтесь, мэм, но ваша форель врет. Определенно врет. Я не перевозчик!
— Форель никогда не ошибается, — резко сказала ректор. — Кто здесь ошибается, так это вы, мистер Дэггет.
— Послушайте, я же не думаю, что она сделала это нарочно. Наверное, ошиблась. С кем не бывает? Не может же она никогда не ошибаться! Ну кто она такая, в конце концов? Рыба, и больше ничего.
— Что ж, если вы так считаете, попробуйте еще раз.
— Очень хорошо, — ответил Теодор и снова отправился на середину озера. Твердо встав на скале, он крикнул, обращаясь к небесам: — Я ловчий!
Через двадцать секунд Теодор снова лежал на берегу, а форель ушла под воду.
— Что-то с этой форелью не так, — сказал он, с трудом поднявшись. — Заболела, наверное.
— Форель абсолютно здорова, — ответила ректор.
— Тогда она слишком старая, или устала, или еще что-нибудь. Говорю вам, я не перевозчик! Это невозможно! Это НС — немыслимая ситуация. Все мужчины в нашей семье были ловчими!
— Довольно, — прервала ректор, начиная терять терпение. — Я понимаю, вам очень хочется быть ловчим, мистер Дэггет, но вы тем не менее перевозчик.
— Нет, — ответил Теодор. — Эта форель свихнулась, только и всего. Ваша форель истины — ненормальная!
— Она ответила вам дважды.
— И дважды ошиблась! Может быть, ей нужно время, чтобы понять, кто я.
С этими словами Теодор снова побежал на середину озера и крикнул: «Я ловчий!»
Его слова эхом разлетелись по горной долине.
В то же мгновение форель выпрыгнула из воды и проглотила Теодора.
Чарли обернулся к Вайолет.
— Как ты думаешь, когда он угомонится?
— Я думаю, через четыре попытки, — без колебаний ответила она.
— Пять, — предположил Чарли.
Как ни странно, Теодору понадобилось семь.
Семь раз он побывал в желудке форели, семь раз вылетал из ее рта, покрытый слизью и пропахший рыбой, и наконец сдался — но не без боя.
— Дура какая-то, — сказал Теодор, сердито пнув желтые цветы.
— Мистер Дэггет, — устало произнесла ректор, — вы перевозчик, и пора вам с этим смириться. Быть перевозчиком — занятие исключительно почетное и ничуть не менее благородное, чем работа ловчего. Со временем вы к нему привыкнете.
— Никогда я не привыкну, — сердито сказал Теодор, еле передвигая ногами от усталости и продолжая что-то бурчать о «форели-врунье», «дурацкой рыбине» и «еще одном шансе».
Ректор обернулась к остальным ученикам.
— На этом мы закончим, — объявила она. — Сейчас вы вернетесь в Академию, где наша экономка матушка Роуз познакомит вас с распорядком дня и расписанием занятий.
— Госпожа ректор, — поднял руку Чарли. — Простите, что прерываю, но я еще не прошел испытания.