— Или всё же из-за стипендии? — добавил Руслан. — Если последнее, то у нас теперь есть деньги, тебе не надо возвращаться к этим тварям.
Глухое, саднящее, словно наждачка по тонкой коже, раздражение накрыло с головой. Уже в который раз за две с лишним недели я пыталась доказать родственникам, что в Академии Космофлота нет извергов, уродов, мутантов с человеческой ДНК и гипнотизёров. И если Ира и Лёва более-менее прислушивались и корректировали речь, то остальные братья и мама через предложение могли брякнуть «эти твари» или «рогатые демоны». Родные, конечно же, любили меня и слушали, но не слышали. Разом обрушившиеся вопросы и вовсе напомнили перекрёстный допрос из голофильмов, когда на жертву оказывается психологическое давление, а следователи игнорируют не устраивающие их ответы.
— Никакой это не гипноз. Мне там нравится учиться, — сердито выдохнула я.
— Но ты же сказала, что тебя заставляют надевать на ночь наушники и полощут мозги даже во время сна! — мгновенно среагировал Толя.
Зря я рассказала об этом, ох зря! Мне хотелось похвастаться, как много я выучила и узнала за год, а получилось… как всегда. Предвзятое отношение к другим расам перевесило разумные доводы, и братья услышали лишь то, что хотели.
— Это записи лекций по экономике и социологии, а разработка вообще человеческая, с Танорга. Никто меня не заставляет это делать, просто так информация лучше запоминается, я нагоняю пробелы в образовании, — устало возразила.
— Не нравится мне этот Ир’cан, — неожиданно и совершенно нелогично заявила мама. — Дочь, уж не замуж ли ты за него собралась?
Я уставилась на маму в полнейшем недоумении. С чего она это взяла? Да, Ивес мне глубоко симпатичен и как лидер восьмой группы, и как внимательный наставник, и даже немного как мужчина, но обо всём этом я, во-первых, не говорила, а во-вторых, после восьми замужеств Ангелины вовсе не вижу в браках никакого смысла. Зачем?! Чтобы потом говорить «а у меня был интим только в браке»? Бред. Я даже не уверена, что у меня этот интим хоть с кем-нибудь будет. Ангелина своим примером ярко показала, что мужчины нужны исключительно для зачатия детей, а дальше они чудесным образом умеют самоустраняться.
— Нет, мам. Я вообще замуж не собираюсь. Ни за лейтенанта Ир’cана, ни за кого-либо ещё. Мне нравится Академия тем, что она даёт знания и возможности в будущем.
Желание есть сладости окончательно пропало. Я поднялась, чтобы взять из холодильника что-то более основательное, чем торт, и уйти к себе. Но не успела договорить, как неожиданно в и без того битком набитую кухню зашли ещё трое мужчин: два брюнета — один с громоздкой видеокамерой на плече — и блондин с тоненькими прилизанными усиками.
— Нет, это никуда не годится! — недовольно заявил тот, что нёс камеру.
— Надо брать интервью напрямую, — подтвердил второй.
Несмотря на настежь открытое окно, в помещении мгновенно стало душно.
— Мам, кто это? — Я оглянулась на Ангелину, но она послала лишь извиняющуюся улыбку.
— Ваша матушка думала, что вам будет комфортнее во всём признаться членам семьи, но, как видно, это не так, — сказал пробравшийся сквозь живой заслон из братьев блондин, при этом обдав дыханием с ядрёно резким запахом арбузной жвачки.
— Признаться? В чём?!
Мой вопрос проигнорировали. Все трое мужчин встали полукругом, и так как места в помещении не было совершенно, я интуитивно сделала шаг назад, лопатки коснулись дверцы холодильника. Блондин засунул руку в карман, достал крошечное устройство и принялся прилаживать его к моей футболке у самого горла. Длинный провод удавкой протянулся к мужчине.
— Что это?!
— Петличный микрофон, — причавкивая жвачкой, ответил блондин. — Это чтобы вас было лучше слышно, Кристина.
— Ка-какой микрофон?!
— Говорю же, петличный. — Мужчина посмотрел на меня как на умственно отсталую, но мне уже было к этому моменту плевать, что думают все эти незнакомые люди. В голове гудело от множества голосов, которые доносились теперь и из прихожей, горло сдавливало, отчаянно не хватало кислорода.
— Милая, это люди с головидения, они лишь хотели рассказать о твоём ранении… Ты ведь у нас такая храбрая, — послышался голос мамы из-за спин незнакомцев, но саму её видно не было. — Мы всего-навсего хотели создать для тебя приятную обстановку.
Блондин, закрепляя микрофон, надавил на ключицу, от чего в горле запершило ещё сильнее и заныла больная рука. Мгновенно вспомнились многочисленные флаеры у подъезда, я посмотрела на шипучку в стакане и только по горьковатому привкусу осознала, что мама развела не обезболивающее, а успокаивающее. Вот только оно не помогало.